Внимание!
Автор: Volupture
Фэндом: Muse, Ted Stryker (кроссовер)
Основные персонажи: Доминик Ховард, Мэттью Беллами, Тед Страйкер.
Пэйринг или персонажи: Тед Страйкер/Доминик Ховард, Мэтт Беллами/Тед Страйкер/Доминик Ховард
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш
Предупреждения: Нецензурная лексика, Групповой секс
Размер: планируется Мини, написано 7 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе написания
Описание:
- Я не поверил своим глазам. Первые несколько секунд я думал, что алкогольные пары еще не вышли, и у меня галлюцинации.
- Неужели ангелы с небес пели псалмы?
- Скорее черти в аду всполошились, потому что не было никаких шансов…закончить нашу встречу как-то иначе.
Визуализация:
читать дальшеs020.radikal.ru/i717/1404/65/53b265454af4.gif
savepic.net/4265031.jpg
cs14114.vk.me/c413728/v413728445/7220/_O7WuO4Cg...
Ну и микропруф, чтоб не быть голословной:
i058.radikal.ru/1404/69/083048a33e8a.png
media.tumblr.com/tumblr_m81sjh7cVD1qj6egg.png
(www.youtube.com/user/tedstryker971)
Видео:
www.youtube.com/watch?v=lyFWOjxM4Hk
www.youtube.com/watch?v=DdTL8tfAF3Q
www.youtube.com/watch?v=5lRdNDa7QNI
vk.com/video-15973764_168078602
читать дальшеЧасть 1
Небольшая вилла на Мелроуз-авеню нисколько не удивила Доминика своими фешенебельной красотой и определенной изящностью, и он безразлично пересек лужайку с бассейном, следуя прямиком к белой двери, по бокам которой были живописно расставлены вазы с цветами, а на пороге лежал тошнотворно-милый коврик с надписью «Добро пожаловать». Ховард усмехнулся, ступая на него, и нажал на звонок, доставая из кармана джинсов телефон, чтобы скрасить ожидание. Но дверь распахнулась почти мгновенно, являя лицо, мягко говоря, удивленного Теда.
- Эээ… - многозначительно протянул тот, хватая себя правой рукой за шею, пытаясь понять, что вообще происходит.
- Давно не виделись, - бросил Доминик, улыбаясь одной из своих лучших улыбок. Ему нравилось заставать людей подобным образом врасплох, хоть он и никогда не признался бы, что ему доставило удовольствие лицезреть глупое лицо Страйкера, неловко отступающего вглубь дома.
- Кажется, полгода точно. Ваш последний концерт здесь был просто…вау, - он развел руками, изображая что-то неопределенное, и сделал приглашающий жест. – Проходи.
Доминик никогда раньше не был здесь, да и особого повода для личных встреч так же не возникало – Тед приглашал их на интервью, назначая встречу либо в здании KROQ, либо же где-нибудь в кафе, чтобы продлить рабочую необходимость чуть дольше положенного, и никто из них троих никогда не бывал против. Крис принципиально игнорировал подобного рода интервью, отмахиваясь делами или простым желанием побыть с семьей или ее частью вдали от шумной цивилизации. Западный Голливуд можно было с легкостью назвать эпицентром беспокойства, но привычные за многие годы парни не испытывали убивающей нервные клетки нервозности из-за бегающих за ними по пятам фанатов, папарацци или же…настойчивых интервьюеров, которые буквально назначали свидание через социальные сети.
Усевшись без приглашения на стул в столовой, Доминик демонстративно закинул ногу на ногу и воззрился внимательным взглядом на Страйкера – тот был одет просто и по-домашнему уютно, будучи облаченным в простые светлые шорты и такого же цвета майку, которая то и дело пыталась сползти с его плеча.
- Выпьешь? – спросил тот у Ховарда, усаживаясь рядом.
Еще ни разу им не доводилось общаться наедине, но все мотивы Теда были прозрачны и ясны уже давно, и когда-нибудь этот день должен был настать, сводя их вместе в уединении чьего-нибудь дома или номера. Доминик не испытывал никакой неловкости, нахально сверля мужчину взглядом, оценивая то, что можно было увидеть, и вспоминая все, что между ними было раньше – липкие взгляды Страйкера, шутки про команду «красавцев-мужчин» на камеру, заигрывания за кадром и один коктейль на двоих на вечеринке после концерта в Лос-Анджелесе, когда Ховард пытался найти официанта, скользящего между танцующими людьми. Но вовремя подвернувшийся Тед предложил свою порцию горячительного, прижимаясь ровно на секунду, и этого было вполне достаточно, чтобы успеть сделать определенные выводы, а запись в твиттере стала точкой кипения, приведшей Ховарда сюда.
- Не откажусь, - кивнул он, обхватывая пальцами солонку, стоящую рядом.
Тед скользнул по нему откровенно заинтересованным взглядом, отворачиваясь и двигаясь вглубь кухни, плавно переходящей в столовую, чтобы открыть холодильник.
- Есть пиво, кола, сок. Все остальное в баре.
- Думаешь, начинать пить днем – хорошая идея? – усмехнулся Доминик, облизывая губы, и Страйкер глупо заулыбался.
- Тогда выбор очевиден, - он достал две бутылки с темной жидкостью, возвращаясь обратно. – Почему ты без Мэтта?
- Он слишком занят, протирая штаны в своей домашней студии, отчаянно делая вид, что муза его все еще не покинула, - Доминик взял бутылку газировки из рук Теда и открыл ее привычным движением.
- А тебя, получается, заинтересовало мое предложение порепетировать перед Коачеллой?
- Я приехал разведать обстановку. Вдруг у тебя вовсе нет гаража, - чуть запрокинув голову, Ховард сделал глоток из стеклянной бутылки, чувствуя взгляд Теда, спускающийся все ниже и ниже по груди.
- Классная…рубашка, - ляпнул тот, пытаясь открыть свою колу, но вся его уверенность в собственных силах будто бы разом куда-то исчезла, и он поставил бутылку на стол, облокачиваясь на него.
- Спасибо.
- Гараж справа от дома, если тебе интересно, - мужчина махнул рукой, - и там хватит места не только для всего необходимого оборудования, но еще и для той обалденной пирамиды.
Доминик рассмеялся, представив эту абсурдную сцену, но мысли стремительно сменились уютным полумраком замкнутого помещения, и ассоциация с гаражной юностью подкинула одно из красочных воспоминаний, унося из реальности в далекое прошлое. Им тогда было по шестнадцать, и они занимались чем угодно, лишь бы не простаивать на месте, потому что это грозило либо затяжным запоем, либо чем-нибудь похуже, с чего не так-то просто можно соскочить. Крис, как выглядящий более внушительно и представительно, ходил в супермаркет за алкоголем, пока Мэтт и Дом зависали на набережной, ожидая партии дешевого пойла, после которого не то что ни одна девчонка не хотела тусоваться с ними, но и друг от друга безбожно тошнило на утро. Но когда градус ударял, становилось абсолютно плевать на все условности и на собственные цели завалить какую-нибудь шикарную цыпочку из соседнего класса, которая соглашалась пойти с ними тусоваться. Беллами хоть и храбрился, напиваясь, но после становился неловким, как девчонка, и позволял делать с собой практически все, чем Ховард и пользовался. Крис закатывал глаза, отползал в близлежащие кусты и там, в обнимку с бутылкой какого-нибудь портвейна, надирался до беспамятства уже в одиночку, пока с каменистого пляжа доносились весьма определенного толка высокие звуки. Были и те самые гаражные репетиции, подколы Мэтта Крисом из-за драмкружка, мистические ритуалы, благодаря которым самые симпатичные девчонки обращали на них внимание, бессонные ночи и попытки найти себя в маленьком городке, от которого тошнило так сильно, что желание забываться возникало чаще необходимого.
- Думаю, мне хватило подобного и в юности, - ответил Доминик, делая еще один глоток и оставляя бутылку на краю стола.
- Домашней студии у меня, увы, не имеется, - Тед оставил попытки усидеть на месте, соскакивая и начиная выхаживать по кухне.
Ховард вальяжно расселся на высоком деревянном стуле с подлокотниками и наблюдал за мужчиной, не понимая, что именно заставило прийти сюда. Незапланированный выходной из-за отмены встречи с Томом и Энди, отсутствие каких-либо других планов на день, сообщение Теда в твиттере про гараж, его DM там же о том, что он не отказался бы как-нибудь выпить что-нибудь вместе с Домиником и Мэттом. Страйкер откровенно напрашивался на контакт, при этом даже не пытаясь делать вид, что парни ему интересны исключительно как группа Muse. С Крисом тот был знаком весьма смежно, поэтому не настаивал на его присутствии на интервью, не звал того провести ночь в первоклассном клубе, не приглашал в команду «Emotional Beefcakes», в которую ни Доминик, ни Мэтт не попадали по первичным параметрам, но это все равно вызывало дичайший эмоциональный отклик, заставляя тянуться к Теду чаще необходимого.
- В последний раз мне так и не удалось с тобой поболтать, - озвучил мысли Доминика Страйкер, оказываясь ровно напротив, в нескольких сантиметрах, опираясь руками на узкую столешницу, которая, скорее, могла бы служить баром, если бы кому-то вздумалось пить прямиком в столовой.
- Ты хотел снова проговорить мое имя наоборот? – пошутил Ховард, пытаясь вспомнить, чем закончилась та ночь, когда Страйкер оказался с ним нос к носу на афтерпати.
Кажется, Мэтт тогда уехал вместе со своим выводком домой, оставив остальных развлекаться до утра, а сам Ховард последовал безмолвному пожеланию и принялся напиваться до беспамятства в эпицентре веселья, тягая рюмку за рюмкой, чувствуя на своей шее то одну руку, то другую, и не всегда они принадлежали дамам. Пару раз это были мужчины – кажется, даже Джейсон и Алекс, болтающие одновременно в оба его уха о том, что неплохо было бы записать пару песен, когда тур Muse закончится. Доминик кивал каждый раз как заведенный, продолжая пить, и в какой-то момент потерял связь с реальностью, прекрасно зная, что заботливые менеджеры доведут его до такси, а после – помогут открыть номер, где Ховард и уснет мертвецким сном, и хорошо, если один.
- Моя любовь к палиндромам немного поугасла, но я все же могу сделать это для тебя, Кинимод.
- Это так странно, - фыркнул Ховард, опуская взгляд на пальцы Страйкера, которые покоились на деревянном покрытии стола. – Почти так же, как и то, что наедине ты становишься таким неразговорчивым.
- Что же я должен, по-твоему, делать? – тот склонился ниже к Доминику.
- Что бы я сейчас ни произнес, все это прозвучит слишком самодовольно, - восстановив зрительный контакт, Ховард встал и, выдохнул последние слова тому в лицо: - Покажешь свой гараж?
***
- …а потом я увидел в центре зала тебя, - Тед присел на диванчик, стоящий в углу гаража.
Было видно, что здесь бывали довольно часто, а просторная площадь могла бы позволить заставить все пространство разного рода техникой – здесь действительно бы поместилась пирамида, а с ней в придачу еще и часть сцены.
- Правда? – Доминик все же согласился выпить что-нибудь покрепче, теперь сжимая банку с первоклассным пивом.
- Да, на тебе висела какая-то дамочка, и я присел рядом, потягивая свой виски и не пытаясь помешать ей тебя склеить, - Тед приземлился рядом, а Ховардом овладело чувство странного дежа вю. Подобные ощущения редко преследовали его, потому что, как правило, в жизни не бывало места повторениям, ведь даже самый обычный концерт запоминался чем-то особенным.
- Я проснулся уже утром, - задумчиво сказал Доминик. – Один.
- А я надеялся на благодарность, - рассмеявшись, Страйкер закинул руку на спинку дивана, и картинка в голове стала четче.
…только теперь между ними не было Мэтта, который будто отгораживал собой Доминика, не позволяя сидеть рядом. Беллами делал это каждый раз – держал Ховарда в стороне, следил внимательным взглядом за Страйкером, недоверчиво соглашался на интервью, и все это было каким-то странным ребячеством, которое к тому же еще и смешило, и Доминик запрокинул голову, касаясь пальцев Теда, покоящихся на мягкой поверхности спинки дивана.
- За что? – спросил он, не меняя позы.
- Я дотащил тебя до отеля, хоть и сам был пьян настолько, что после еле выпросил внизу номер для себя.
- Ты был в моем номере? – почти эхом отозвался Ховард, не испытывая при этом никакого удивления; он просто-напросто сухо констатировал факты, которые все же мешали связно думать, подкидывая странные мысли в голову.
- Ты сам вложил мне в руки карточку от двери – это было таким механическим движением, знаешь, будто бы ты делаешь это каждый день, - пальцы Теда шевельнулись, касаясь волос Доминика.
– Я делаю это достаточно часто, чтобы не запоминать, кто именно помогал мне упасть на кровать.
- А как же Мэтт? Он не помогает тебе делать это?
- Не твое дело, - отрезал Ховард, и вопреки словам прикрыл глаза, почувствовав касание к коже головы.
- Зачем ты покрасился? – Тед спросил это тихо, едва уловимо, и по телу Доминика пробежались мурашки, которые он чувствовал так редко, и только от касаний одного человека, который сейчас был где-то совсем рядом, в десятке километров, но при этом невообразимо далеко.
- Чтобы все спрашивали, а… - он облизал быстро губы, ощутив, как кончики пальцев коснулись кожи на затылке, мягко надавливая. – А Мэтт отвечал, что это было совместным экспериментом, или что мы передержали краску, которую, как оказалось, нужно было держать минут пять, а не тридцать…
Доминик болтал, расслабляясь, и не заметил, как Тед придвинулся ближе, замирая и продолжая свою ласку, ведя ладонью ниже, касаясь шеи – того места, где линия роста волос заканчивается и начинается участок чувствительной кожи, и только один человек знал, насколько Ховард любил подобное лет десять назад. Кажется, что эти времена позабыты, но непрекращающееся дежа вю не горчило во рту, а прикосновения не выстраивали в голове логические цепочки в пользу того, что необходимо прекратить это сию же секунду.
- Мне нравится, - сказал Тед, и дезориентированный Ховард потерся о его руку, не совсем понимая, о чем тот говорит.
- И мне тоже.
- Может быть, переместимся на пол? – горячо прошептал мужчина, а Доминик только рассмеялся в ответ.
- Думаешь, я дам тебе так сразу?
- Думаю, нам потребуется время, - Страйкер все же стянул его на пол, мягко уронив на ковер, и навис сверху, внимательно вглядываясь в глаза. – Пары минут хватит.
- Ты самодовольный мудак, - выдохнул Ховард, чувствуя, как по телу начинают скользить те самые мурашки, свидетельствующие о том, что последующее удовольствие будет не механическим и вымученным, а слепяще ярким и горячащим.
- В этом мы с тобой похожи. Ты, как никто другой, знаешь себе цену, - отчеканил Тед четко и ровно, - именно поэтому у меня изначально был шанс оказаться с тобой на одной горизонтальной поверхности.
Запрокинув голову, Доминик рассмеялся, выставляя напоказ шею, выгибаясь всем телом и демонстрируя вырез рубашки, в который Страйкер пялился, не переставая, с первой же секунды, как увидел Ховарда на пороге своего дома.
- Я не поверил своим глазам, - сказал он. – Первые несколько секунд я думал, что алкогольные пары еще не вышли, и у меня галлюцинации.
- Неужели ангелы с небес пели псалмы? – ухватив мужчину за руки, Доминик опустил их себе на живот и прикрыл глаза.
- Скорее черти в аду всполошились, потому что не было никаких шансов… - он прервался, чтобы коснуться носом шеи Ховарда, - закончить нашу встречу как-то иначе.
- Я не склонен к религиозным деноминациям, знаешь.
Покорно кивнув, Страйкер потянулся выше и накрыл губы Доминика своими – поцелуй вышел смазанным, но от этого не менее горячим; оба действовали жадно, а руки Ховарда тут же поползли по спине Теда, собирая светлую майку неопрятными складками. Действовать хотелось напористо и привычно слаженно – по одной схеме, слагающей сотни людей у его ног, но Страйкер больно ухватился за его запястья и потянул на себя, резко переворачиваясь и нависая сверху.
- И я не склонен. Но те, кто там сверху, вряд ли простят мне, если сегодня я снова упущу свой шанс.
- Твой шанс сам пришел к тебе домой, - усмехнулся Доминик, обнажая полоску идеально белых зубов.
- Именно поэтому я и собираюсь им воспользоваться, - не остался в долгу Тед, вновь целуя жадно и самодостаточно.
Опыта у обоих в подобных делах было столько, что становилось жарко от одной только мысли о быстром перепихе в гараже у дома, мысленно возвращая в далекие восьмидесятые, когда времени было полно, а места для личной жизни – напротив. Теперь же все было ровно наоборот, и Доминик порывисто вздохнул, чувствуя на своей талии ловкие пальцы, расстегивающие пуговицы на рубашке одну за другой, не церемонясь с остальной одеждой. Тед огладил по выступающим ребрам, гладкому животу и сжал бесцеремонно ткань ширинки, начиная ее неспешно расстегивать, в противовес тому нетерпению, что стояло между ними. Он смотрел прямиком в глаза, не пытаясь скрыть всего того, что отражалось на его лице, на коем было многое. Но главным оставалось то, сколько желания парило между ними прямо в воздухе, электрическими разрядами насыщая его.
- Я не привык болтать во время процесса, но… - Тед осекся, приникая ближе. – Какое положение ты предпочитаешь?
- Ты правда хочешь знать? – усмехнулся Доминик, запрокидывая голову и выставляя шею для поцелуя, который не заставил себя ждать. – Думаю, ты все решил для себя еще пару лет назад.
- Ты брал уроки у экстрасенсов? – мужчина прижался всем телом к Ховарду и тот послушно раздвинул бедра, когда рука скользнула между ними. – Я бы не советовал увлекаться, иногда это заставляет думать, что ты знаешь больше положенного.
- Я знаю больше положенного о таких, как ты, - Доминик обхватил запястье Страйкера и потащил его наверх, помешав совершить задуманное. – У которых даже в глазах отражается то, что они хотели бы сделать, будь ситуация более милосердной.
- Ситуация оказалась чрезмерно милосердной, приведя тебя ко мне домой, - губы скользнули вновь по шее, а рука вернулась туда, где ей было самое место, и никто больше не стал противиться этому прикосновению. – Или ты пришел поиграть в пинг-понг? Я знаю, вы его очень любите.
- Он у тебя есть? – спросил Ховард, лишь бы задать какой-нибудь вопрос. Голос дрогнул, когда джинсы поползли вниз, застревая на бедрах. – Честно говоря, за время тура он знатно поднадоел – все эти фанаты, и Мэтт, не любящий, когда его обыгрывают…
- Любит выигрывать? – Тед усмехнулся. – Он проигрывает мне прямо сейчас.
- Заткнись, - прошипели в ответ и прижались к губам горьковатым от сигарет поцелуем.
Теперь все было по-другому, и прикосновения перестали быть изучающими и дразнящими, перерастая в попытки раздеть друг друга. Доминик извивался, скидывая с себя тесную одежду, а Страйкер помогал ему, то и дело вжимая в ковер, упираясь ладонями ему в плечи. Он несколько секунд смотрел Ховарду в глаза, облизывал губы, а после склонялся и целовал так, как мог бы делать это с кем-то, кто не хотел его в ответ так сильно и сию секунду. Волнообразное желание то распаляло, то успокаивало, давая передышку на короткий срок, и уже через мгновение Доминик выгибал спину, зарываясь пальцами в короткие волосы мужчины, боясь опустить взгляд туда, где горячо целовали в живот, водя носом по чувствительной коже. Где сцеловывали выступившие от жары и взаимной горячки капельки пота, где держали крепко под коленями, раздвигая их еще шире, где влажная теснота в первый раз касалась возбужденного члена…
Хотелось почему-то болтать без остановки, но о чем – Доминик не знал. Он принимал ласки покорно и с радостью, толкаясь бедрами навстречу, поглаживая кожу на голове Теда кончиками пальцев, ощущая, как тот держит одной рукой его под коленкой, а второй помогает себе рукой, обхватив у основания. Гладит языком по головке, прикрыв глаза, и никоим образом не скрывает того, что наслаждается процессом. И нельзя было назвать случившееся ошибкой или необдуманным поступком – каждый из них получал небывалое удовольствие, и Ховард, стеная неприлично громко, не отдавал себе отчета в том, как сильно его возбуждала ситуация. Отдаться кому-то просто так, не раздумывая перед этим слишком долго (кому он врал) на светлом ковре в полупустом гараже, мужчине, который столько раз делал ему неприличные намеки и различными способами искал встречи. Для Доминика не было запретных тем в данном вопросе, и тяжелыми моральными установками он тоже не был удручен, посему, позволяя себе подобное, не чувствовал себя преступником. Под веками, в перерывах между яркими всполохами удовольствия, пару раз мелькнуло осуждающее лицо Беллами, но так же быстро исчезло, обратившись усмехающейся гримасой. Он не одобрил бы подобного, но вряд ли бы посмел сказать что-то против, и единственной мерой стало бы демонстративное молчание в течение пары дней.
- О чем задумался? – спросил Тед, отстранившись и приподнявшись на локтях. Он выглядел сейчас странно и одновременно по-домашнему уютно – с растрепанными волосами, покрасневшими губами и лежащим между раздвинутых ног Доминика… Да, идиллия.
- О том, как много я могу себе позволить, - почти не соврал он, ведя ладонью по собственному животу вниз, чтобы оказаться на щеке Страйкера, и тот, оценив порыв, не стал задавать лишних вопросов.
Уж кому, как не ему, было ясно, о чем конкретно думает Доминик, пока он сам был обременен женой и, может быть, даже потомством. Об этом Ховарду попросту было неизвестно.
Внезапно поняв, что с ним обращаются как с какой-то невинной принцессой, Ховард оттолкнул Страйкера от себя, и, пока тот непонимающе смотрел в ответ, прижал того к ковру, нависая сверху.
- Хотел порепетировать с нами, да? – прошептал Доминик, прижимаясь ближе, чувствуя, как веет жаром от Теда, который, кажется, готов был согласиться на что угодно, лишь бы с ним продолжали делать это. – Сразу с двумя, чтобы понять, кто из нас лучше?
- Нет, - твердо заявил тот, опуская ладони на талию Ховарда и разводя ноги шире, чтобы тот прижался еще тесней и почувствовал, что все проделанные манипуляции не прошли даром. – Если бы я позвал только тебя, меня бы вряд ли поняли.
- А позвать только меня и Мэтта – думаешь, никто не удивился? – рассмеялся Доминик, шепча последние слова в шею Страйкера, прикусывая влажную от пота кожу зубами, все же невероятно осторожничая. Кто знает, вдруг у того был повод скрывать от других людей следы своей бурной личной жизни (от самой личной жизни). Представить Страйкера верным до мозга костей не удавалось. – Написать личное сообщение, напрашиваясь на приватную встречу, в конце добавив этот идиотский смайлик… Подкупить доброжелательностью и отстраненной дружелюбностью, пока в твоей голове зрел план трахнуть меня, как какую-то девчонку в своем гараже?
- Эй, Дом… - начал Тед, но его безжалостно прервали.
- Хочешь, я устрою это? – Доминик рассмеялся. Возбуждение никуда не спешило уходить, но необходимость закончить все именно так жгла изнутри. – Мы будем втроем, и возможным станет что угодно.
- Но я…
- У тебя будет полно времени, чтобы подумать над этим – целый месяц.
Резко отстранившись, Ховард встал на ноги и с невозмутимым видом стал надевать стянутые в порыве жадной страсти джинсы. Тед так и остался сидеть на ковре в дурацкой позе, сверля взглядом Доминика.
- А если струсишь, ты знаешь, как со мной связаться.
@темы: Слэш (яой), Госпожа Фейспалм, NC-17
Автор: Лиис -Ledi Uprirsing-
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Мэттью/Доминик
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, PWP, Стёб
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
читать дальшеЭтот вечер не несет в себе никакого напряжения или важности грядущего, поэтому Доминик лениво щелкает каналами зомбоящика в поисках хоть чего-нибудь, заслуживающего, пускай и не пристального, но хоть какого-то, внимания. Когда слова немного, но все же отбиваются в мозгу, а не соскальзывают склизкой однородной массой, состоящей из туповатых роликов рекламы, предлагающей очередные «улучшенные ночные прокладки для спокойного сна без протеканий» или очередных бесполезных лекарств, где улыбающиеся счастливой, но, увы, насквозь фальшивой улыбкой модели расписывают прелести нового геля от грибка или капсул от геморроя, и очередных же пустых ток-шоу. Казалось бы, с установленным спутниковым телевидением не должно быть никаких проблем с поиском интересных передач, но, увы, найти что-либо приемлемое оказывается непосильной задачей, что заставляет блондина неразборчиво материться себе под нос и раздраженно тыкать пальцем на несчастную кнопку. Яркие картинки отупляют и вгоняют в транс, и Дом невольно радуется тому, что большую часть времени проводит либо в разъездах, либо в студии, либо в постели, и на то, чтобы забивать себе голову болтовней телевизора у него просто не остается ни этого самого времени, ни желания.
Драммер косится на Беллами, который сидит за роялем и, путаясь в собственных же исписанных кривоватым почерком листах с нотами, пытается что-то наигрывать. Видимо, это у него удается точно так же, как и у Доминика с телевизором, потому что брюнет шумно сопит и то и дело яростно чешет затылок и задумчиво – длинный нос, калякая на, и без того продавленных записках, еще и еще, превращая их, а заодно и свои и мысли, в полнейшую кашу. Хотя, кто сказал, что до этого у фронтмена в башке был полный порядок?
Ховард вновь возвращается к своему другу диагональю в 72 дюйма, и на этот раз ему, если не везет в полном смысле этого слова, то хотя бы настроение улучшается на несколько пунктов – совершенно случайно драммер попадает на трансляцию награждения NME. Он помнит, что где-то там даже затесался великий и великолепный фронтмен и гений вся Вселенной Мэттью Беллами собственной персоной в номинации «Hottest man in music». Правда, едва заслышав эту новость, блондин не преминул саркастически проехаться на эту тему, тонко намекая, что кое-кому не мешало бы взяться за свое тело и за лень заодно, если он и дальше планирует тешить свое самолюбие подобными наградами. Мэтт тогда психанул и молчал целых несколько часов, не донимая свою ненаглядную мишень для практики в остроумии и обеспечив Ховарду немного спокойного существования. Правда, Беллами тут же просек сию фишку, и вскоре его уже снова было не заткнуть, а про обиду он быстро забыл. Доминик же в свою очередь вынашивал мстительные планы реванша и поворота ситуации в свою сторону, не особо на этом зацикливаясь. Постепенно все забылось. До настоящего момента.
Теперь же, наблюдая за дефилирующими по красной дорожке под вспышками фотоаппаратов звездами самой разной величины, Доминик быстро поднимал архивы и старые схемы, вновь начиная раздумывать над возможностью отыграться. Именно в этот момент от Беллами послышались маты и жалобно простонавший рояль, отозвавшийся на резкий удар по клавишам.
- Ну его нахуй, - Мэтт, поднявшись со стульчика, решительным шагом направился к дивану, на котором как раз развалился Дом. Бесцеремонно подвинув друга толчком в бедро, тот уселся и, нахохлившись, словно пингвин, мрачным и немигающим взглядом уставился в экран.
- Что за дерьмо ты смотришь? – скривился он через несколько мгновений, когда, наконец, соизволил обрабатывать информацию, поступающую из бренного и низменного мира своим уникальнейшим во всех смыслах мозгом.
- Меня больше интересует то, что с тобой случилось, - Доминик пододвинулся ближе, фыркая брюнету в шею.
- Дурацкая мелодия… - буркнул ему в ответ этот бесчувственный чурбан, продолжая, насупившись, втыкать в экран.
Именно в этот момент начали называть всех привлеченных к «Горячей» номинации музыкантов, и Ховард не смог удержаться от смешка, замечая мелькнувшую знакомую мордочку. Даже две их таких. «NME как всегда в своем репертуаре», - подумал блондин, продолжая ненавязчиво ластиться к фронтмену, то специально вороша дыханием волосы на виске, то, едва обозначая свою заинтересованность, начиная поглаживать острую коленку, невесомо пробегаясь пальцами выше по бедру. Беллами на оказываемые ему знаки внимания только раздраженно дрыгал ногой от несильной щекотки – видимо, его «я Король и я обижен на весь мир» еще не исчерпало свой лимит.
- Ну-у, же, детка, прекрати, хочешь, я пожалею тебя, милый мой, хороший… - засюсюкал Дом, который решил привлечь чужое внимание чем-нибудь действительно кардинальным, утягивая тело фронтмена на себя и чувствуя приятную тяжесть на коленях сдавшегося без боя брюнета. На такие слова тот посмотрел на него удивленным взглядом, а потом выдал: - Ты ебнулся что ль, Ховард? – напрочь разрушая всю хрупкость и прекрасность этого момента.
- Вот и заботься о тебе потом, неблагодарном, - притворный вздох, и Доминик начинает легко массировать кожу на голове любовника, расслабляя и стараясь отвлечь. Тот поддается очень быстро, и скоро начинает довольно жмуриться и улыбаться. Ховарду даже кажется, что он ощущает легкую вибрацию, как от кота, когда тот мурлычет, исходящую где-то из района шеи Беллами. Именно в этот момент называют победителя номинации, что заставляет одного удивленно вытаращиться в экран, а другого согнуться пополам от смеха.
- Ну, ты посмотри-ка, самый горячий мужчин в музыке – и что? – сейчас валяется у меня в ногах, а до этого психовал как истеричка из-за десятка не складывающихся нот, - все еще посмеиваясь, блондин шлепает фронтмена по заднице, потому как тот очень удобно задрал ноги на подлокотник дивана, и удержаться было практически невозможно.
- Ой, умолкни, блондинка крашеная, да что ты вообще знаешь о муках творчества?
- К счастью, ничего. Зато я знаю, что кое-кому сейчас надо быть на торжественной церемонии вручения награды.
- Ебал я эту награду.
- Что ж, раз ты не хочешь получать приз, а могу сам его тебе вручить… И ехать никуда не надо… - Ховард кусает брюнета в любезно подставленную шею, рукой соскальзывая ниже, на грудь, ощущая кожей мягкую и теплую ткань домашней байки Мэтта. Тот не возражает и довольно хмыкает, радостный, что кто-то собирается утешать Его Величество подобным способом, пока чужие руки путешествуют по его телу, прихватывают в игривом жесте кожу на левом боку, бесцеремонно и, до прекрасного пошло, сжимают через брюки твердеющий член в резком неожиданном жесте. Сам Доминик в этот момент мягко целует фронтмена своими полными губами, устраивая небольшую баталию с его языком, посмеиваясь в рот. Мэтт хватает его за волосы, притягивает ближе к себе властным жестом, прогибаясь в спине навстречу теплу тела любовника. Ховард выскальзывает из-под брюнета, удобно устраиваясь между его разведенных ног. Смотрит с вызовом и буквально осязаемой пошлостью во взгляде серых глаз снизу вверх – прекрасный и покорный – и до зубовного скрежета хочется увидеть то неповторимое выражение, которое появляется у него на лице, когда его стройное тело с ровным золотистым загаром выгибается от сильных толчков Мэтта дугой, и блондин пачкает себе живот и грудь белесой жидкостью, а с его покрасневших зацелованных губ срываются пошлые мелодичные стоны.
Ховард разводит ноги Беллами еще шире, вцепившись тонкими пальцами в колени, демонстративно шумно втягивая воздух над самым пахом распаленного любовника, облизываясь и кусая губы. На продолжающий тараторить телевизор они, увлеченные и поглощенные друг другом, больше не обращают внимания, и он сквозит фоном в раскаленной повлажневшей атмосфере.
Ловкие пальцы пробегаются по пуговице с ширинкой, а следующим жестом с Беллами оказываются стянутыми джинсы, и теперь Дом имеет возможность практически полностью любоваться возбуждением партнера, которое, хоть и прекрасно очерчивается и подчеркивается тонкой хлопковой тканью трусов, все еще скрыто от жадного взгляда. Блондин невесомо касается губами угадывающейся под последней преградой головки, попутно поглаживая внутреннюю сторону бедра. Введет носом выше, по еле видимой дорожке волос к пупку, наслаждаясь запахом любовника, в котором угадываются его тонкий одеколон, возбуждение и собственный, присущий только ему одному, аромат. Резко дергает ноги Беллами еще в стороны, заставляя того одну закинуть на спинку дивана, касается языком чувствительной кожи на внутреннем сгибе языком, чувствуя солоноватый привкус пота. На все его действия Мэтт отвечает учащенным потяжелевшим дыханием и довольным перебиранием волос у Ховарда на затылке.
Доминик отстраняется, окидывая брюнета тяжелым взглядом «расплавившихся» серых глаз – тот выглядит до умопомрачения сексуально и максимально доступно – открытый, расслабленный, с широко раскинутыми в стороны ногами и заведенной за голову рукой в попытке контролировать нарастающее желание. Впрочем, Мэтту не нравится столь долгая заминка, поэтому он, приподняв таз, стягивает белье, тут же утягивая Ховарда обратно. Награда и похвала за сегодняшний вечер для Дома покачивается у него перед носом, и блондин послушно, следуя ленивому жесту, слизывает мутноватую капельку смазки самым кончиком языка, игриво поглядывая Беллами в глаза.
- Давай, отдай уже мне свой приз, ты ведь хочешь этого, так ведь? – шипит Мэтт, приподнимаясь на локтях, поглядывая одновременно раздраженным – от бездействия, - и в то же время предвкушающим взглядом на Дома, на то, как он медлит и дразнится, то находясь близко-близко, обдавая дыханием чувствительную кожу, то снова отдаляясь.
На это Ховард только хмыкает, а затем медленно, но неуклонно берет в рот сразу всю длину, обволакивая ствол своим теплым влажным языком, заставляя фронтмена издать громкий стон и вновь откинуться на спину, сжимая пальцами маленькую диванную подушечку. Губы блондина обхватывают член плотным кольцом, очерчивая каждую венку, снова возвращаются к головке. Доминик с нажимом массирует кончиком языка под уздечкой, заставляя Мэтта снова вскинуться всем телом. Ховард сосет легко и усердно, изо всех сил стремясь доставить как можно больше удовольствия, поэтому быстро и напористо пропускает в самую глотку, сжимает пальцами яички. Отстраняется, обхватывая ствол рукой, скользит ею по всей длине, размазывая смазку. На губах и языке чувствуется вязкий и терпкий вкус смазки, и Доминик довольно облизывается, наслаждаясь вкусом партнера, пока фронтмен снова не направляет его голову рукой к члену. Темп нарастает, а вместе с ним и сила, с которой сжимает Беллами светлые пряди на затылке у драммера, что и является – вкупе с красноречивыми донельзя вздохами – наилучшей похвалой. Сжав спрятанными зубами у головки сильнее, Ховард чувствует яростную пульсацию, и затем проглатывает все, что так щедро дает ему Мэтт, пока тот, вскинувшийся в порыве оргазма, сам не отнимает его голову от паха и не целует глубоко, подтягивая и прижимая к себе.
Едва отдышавшись, брюнет уже спешит выразить свое авторитетное мнение, которое, впрочем, на этот раз, весьма лестно для Дома, хоть он этого и ни за что никогда не покажет:
- Мне нравится приз победителю. Вот бы меня каждый раз минетом награждали. А теперь, может, ты и не в курсе, но почетное «серебряное» место занимаю тоже я. Не хочешь уделить немного времени Мэтту под номером два?
- Кажется, я и так достаточно уже поработал ему на благо, разве нет? – Ховард хмыкает, вытягиваясь и нежась на мужчине и заглядывая тому в глаза.
- Не будь снобом и марш в спальню.
@темы: Слэш (яой), Лиис -Ledi Uprirsing-, NC-17, PWP, Стёб
Автор: Птичка на проводе
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Мэттью Беллами/Доминик Ховард
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Слэш, Злобный автор, Статьи
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
читать дальшеИтак, вы прослушали всю дискографию Овеликих, посмотрели их концерты, прониклись кривым зубом Мэтта, открытым ртом Дома и (ну а вдруг?) тем, как мотает головой Крис. Потом, как самый верный фанат, вы вступили в соответствующие паблики в «ВК», сходили на «Жмуз», присоединились к стонам: «Ну когда же уже концерт?» и, наконец, открыли для себя фанфики. И не просто фанфики, а, естественно, слэшные, потому что кому вообще сдался этот непонятный гет и совсем уж отстойный джен? И прониклись. И свято уверовали в беллдом. Причем прониклись и уверовали настолько, что решили добавить свою лепту в огромное число написанных на эту тему драбблов, мини, миди и макси.
Так с чего же начать? Как сделать так, чтобы завистливые, прочно оккупировавшие эту нишу авторы вроде пишущего сии строки, не затоптали и не заплевали ядом решившего посягнуть на их территорию Йуного Автора? Как писать так, чтобы получать больше плюсиков и восторженных комментов типа: «ООООО, я кончил-закурил, аффтор пеши исчо»?
Я решила на время переквалифицироваться из злобной, несущей возмездие во имя Овеликих Сейлормун в почти добрую фею крестную и дать начинающим Золушкам из разряда Йуных Авторов несколько рекомендаций.
1.Самое первое, что стоит сделать для написания фанфика – решить, стоит ли вам вообще его писать. Для этого подумайте - умеете ли вы грамотно складывать слова в предложения, правильно строить текст, выражать свои мысли. Если умеете, если уже когда-то где-то пробовали писать/сочинять, если все ваши сочинения учитель литературы читает с открытым от восторга ртом – дерзайте. А если у вас все очень плохо с выражением своих мыслей, и сочинением историй, то лучше и не пытайтесь. Конечно, любой задаток в себе можно развить, если захотеть, но склонность к писательству, на мой скромный взгляд, это как тот самый мед: либо есть, либо ее нет.
И, замечу сразу – в определении у себя таланта к писанию историй, надо исходить из более-менее объективных источников, а не из: «А мне подружки говорят…». Подружки редко бывают объективными в этом плане по множеству причин. А вот ставящий вам пятерки учитель литературы обычно объективен (если, конечно, ваши родители не платят ему за это)))
Тут же скажу о грамотности. Если вы не можете правильно ставить «-тся» и «-ться» в глаголах, если у вас беда с запятыми, «жи»-«ши», «ча»-«ща», склонением имен существительных и вообще с русским языком – какого черта вы вообще решили податься в фикрайтеры? Идите лучше учебник русского языка почитайте и русских классиков.
2. Второе, над чем стоит подумать, прежде чем написать фанфик - интересна ли та история, которую вы хотите поведать фандому, и насколько нов ее сюжет. «Ой, - возразят мне некоторые ЙА, - какой вообще новый сюжет, если по ним уже чего только не писали!». «Да по всему уже чего только не писали!» - отвечу я. А оригинальных литературных сюжетов вообще только двадцать. Но даже банальную историю про то, как Мэтт потерял свою музу/трусы/носки/бананы/ключ от телепорта можно преподнести и как комедию, и как трагедию. И как театр абсудра. Было бы УМЕНИЕ. И тут мы снова возвращаемся к пункту 1.
3. Итак, вроде бы есть у вас и талант, и более-менее оригинальная идея. Что там у нас следующее??? Нет, мои дорогие Золушки. Не бал с кучей плюсов и восторженных отзывов, а матчасть. Которую нужно знать. И даже не просто знать, а ЗНАТЬ ХОРОШО. Чтобы никакой злобный Сейлормун не начал тыкать вас носом в ваши просчеты и несходосы.
Поэтому тщательно изучаем «Википедию», «MUSE-wiki», «Евангелие от Бомона», интервью и тщательно запоминаем (или записываем, кто не надеется на память) подробности биографии каждого члена группы, количество и порядок выпуска альбомов, марки музыкальных инструментов, где и когда дают концерты… Попутно еще не забываем про дополнительную литературу и «гугл-карты» и постепенно начинаем понимать, что:
- у Дома не может быть карих глаз (простите, это больная тема автора)
- он не ходит в зеленых/желтых штанах где-то еще, кроме сцены/бекстейджа (еще одна больная тема автора)
- на данный момент он не ходит в зеленых штанах ВООБЩЕ (ну, вы все поняли, что автор явный Домосек, да?)
- до «Резистанс»-тура он пользовался установками «TAMA», а после - «DW»
- он не может раздавать автографы/есть/курить/дрочить/бить Беллами правой рукой, потому что левша
- трусы у него не всегда леопардового колера
- у него аллергия на яблоки
- и не всегда он сам был блондином.
- Мэтт всегда был исключительно голубоглаз, а все остальное от лукавого
- жгучий брюнет он был только в пору «Абса» и «Бхара». А так цвет волос у него темно-русый ( и вообще, забудьте как страшный сон определения типа «блондин»-«брюнет», ЗАБУДЬТЕ!)
- он не любит носить джинсы. Лично я припомню всего пару фотосетов, где он в них.
- вЕнки, тельце, острые углы, скулы, о которые можно было порезаться, и вид отставшего от своей летающей тарелки инфернального отощавшего пришельца были у него в период первых двух альбомов. Уже к «Абсу» он стал походить, скорее, на слегка спятившего ученого, ну а уж сегодняшний Матье… там ничего не выпирает (кроме того самого волнующего юных дев «Айфона» размером в 23 см) и не режет. Нормальной комплекции мужик.
Ну и, конечно, не помешает узнать несколько общих деталей, в которых так любят лажать ЙА, например:
- особенности регистрации и посадки в самолет (если сами не летали ни разу, то спросите тех, кто это делал. Или специальную литературу почитайте)
- разница во времени. Не поленитесь посмотреть, сколько времени будет в Лондоне, когда кому-то из влюбленных выйдет приспич позвонить туда из Лос-Анджелеса с признаниями в любви. Вполне может быть, что там в это время будет глубокая ночь, и герою будет вовсе не до выслушивания признаний.
- система обучения в английских школах (это если вы решили написать что-то по тин-Мьюз) Милые мои, там нет классных руководителей. И каникулы длятся не так, как в России. Уж не говорю про уроки.
- система измерений в Великобритании. Она НЕ МЕТРИЧЕСКАЯ. Рост/вес там измеряются не в сантиметрах и килограммах, а в футах и фунтах. Расстояние – в милях. Помните об этом, как и о том, что денежная единица Великобритании – фунт и цент, а вовсе не евро и даже не доллары. А движение левостороннее.
И вообще, если вы и ваша фантазия отправляете героев в какие-то далекие ебеня типа экзотических островов или закоулков Лондона, то, пожалуйста, не поленитесь изучить эти ебеня посредством тех же «Гугл-карт» и путеводителей. И тогда вы узнаете много интересного – к примеру то, что в Англии в принципе нет «хрущевок».
- отели и все, что с ними связано.
Это молодых Овеликих могли не заселить в отель, нынешних же – не посмеют. Причем нынешних еще и поселят не в какую-то дешевую ночлежку, а в пятизвездочный отель. Узнать, что из себя представляет такой отель, и как там внутри, если вы в подобных заведениях не бывали, вам поможет «Букинг». Открывайте и смотрите. И не пишите уже про кухню в номере – она есть только в отдельных видах «семейных» сьютов, которые навряд ли будут снимать приехавшие на пару ночей музыканты.
- организация концертов/запись в студии.
Это молодой Дом мог сам монтировать свою установку и таскать ее на своей спине. Сейчас этим занимаются специальные люди. Которым Ховард, конечно, может помочь, но у него и без того забот хватает. Так же, как и у Мэтта. И вообще – прочитайте статистику по последнему их туру, и вы поймете, какой большой штат сотрудников у них. Так что договориться насчет чего-то, составить расписание, проследить за отгрузкой багажа/инструментов и без деятельно вмешательства Беллами и Ховарда есть кому.
Про студию вообще все грустно… Начинающие писать слэш ЙА полагают, что там нужен ТОЛЬКО диван/рояль – словом то, на чем один будет трахать другого. Но обычно практика/фотки из студии/снова все та же дополнительная литература говорят, что помимо этих необходимых вещей, в студии еще полно всякого интересного. Так что не забываем о правдоподобности антуража, как и о том, что в студии обычно еще и звукарь присутствует, и техники.
- второстепенные лица.
Недостаточно знать только имена любимых гитариста и драммера. Родственники, менеджеры, Крис с Келли и детьми, стоящий в уголке Морган, Доминик Андерсон, Глен Роув, Олли Миткалф и, наконец, так любимый всеми Томас Кирк – минимум информации по ним тоже нужно знать, чтобы вдруг Андерсон у вас не превратился в двухметрового красавца-блондина.
«Да фу на вашу матчасть, зануды! – фыркнут некоторые ЙА, - Тут сюжет главное!»
Не спорю. Но когда в сюжете встречаются совершенно глупые и идиотские ошибки, то тут уже не до лихо закрученной интриги становится. К тому же всегда рассчитывайте на то, что ваш шедевр будет читать кто-то настолько же занудливый в плане матчасти, как я, и скажет, что 26 июня 2007 года Мэтт не мог трахать Доминика бутылкой на пляже, потому что в это время у них был «Уэмбли» и ХААРП. И что во время записи «БХАРа» они не могли трахаться на диване в студии в Лондона, потому что изначально он писался в «Шато Мираваль», что вовсе и во Франции.
4. Следующий пункт можно было бы объединить с матчастью, но я все же вынесу его отдельно. Это ТА САМАЯ НЦА, которая как раз и заставляет «Кончить-закурить» и наставить плюсиков благодарных читателей.
И тут снова – прежде, чем решиться написать сцену, откровенно и в подробностях описывающую, как Мэтт и Дом предаются любовным утехам в студии/отеле/самолете/машине/на крыше подумайте – надо ли это? Сможете ли вы подобрать нужные слова, речевые обороты, эпитеты, чтобы это действительно было красиво, достоверно, не пошло и не вызывало у читателей стойкого желания пойти и отдать белому другу содержимое своего желудка? Может, стоит обойтись полунамеками, описаниями чувств, мыслей героев до и после процесса? Нет? Хотите, чтобы все было в подробностях? Ок, говорит вам ваша почти добрая фея. Тогда вспоминаем (или изучаем, если вспоминать пока нечего) анатомию, потому что без знаний, что там и как устроено, никак не обойтись.
Так что тем ЙА, кто еще ни разу воочию не видел мужской половой член и не испытывал на себе принципов его работы, я посоветую:
- открыть анатомический атлас и посмотреть, как там все устроено.
- изучить механизмы работы. Причем, как в гетном, так и в слэшном плане. Причем не обязательно ставить эксперимент на себе – почитайте специальные порталы, посмотрите обучающие видео. И ради бога, не берите за образец горячего траха ваших героев гейское порно! Потому что лично я не знаю ни одного нормального гея, который ловит дикий кайф от того, что в тюремной душевой его без смазки и подготовки имеют сразу два здоровых парня в одну дырку. Сходите лучше на гей-портал, почитайте откровения геев. Узнайте, что:
- эрогенные зоны мужчин немного отличаются от эрогенных зон женщин
- задний проход не выделяет смазку. Собственно, поэтому и используют лубрикант и презерватив – они облегчают скольжение.
- после секса задний проход очень медленно закрывается, так что если один ваш герой кончает в другого, последнему обеспечены не очень приятные ощущения в виде вытекающей спермы и испачканной ей одежды.
- делая римминг, простату языком достать нельзя, если, конечно, язык у вашего героя не как у жирафа.
- в заднем проходе два сфинктера – наружный и внутренний, с расслаблением которого как раз и возникают трабблы.
- облизывать только что побывавший в их заднице без презерватива член не рвется никто из боттомов (для примера – засуньте себе в анус палец. Выньте. Вы хотите его облизать?)
- нельзя трахать боттома три часа без перерыва и без смазки, если вы не хотите, чтобы он после этого попал в больницу с трещинами и разрывами прямой кишки.
- Сперма не вытекает «густыми потоками». И вообще ее количество при эякуляции колеблется от 2 до 4 мл – то есть, около столовой ложки (для интереса посмотрите, сколько ее остается в презервативе, который ваш парень снимает после секса. Если у вас, конечно, есть парень. Если, конечно, вы занимаетесь сексом с парнем). И, стало быть, и при минете любовник не может ни «глотать, захлебываясь, пряные потоки», ни давиться ей.
- смазка. Ох уж эта выступающая, сочащаяся из головки члена смазка, вкус которой так остро ощущает делающий минет Мэтт/Дом.
Во-первых, не смазка, а предэякулят. Во-вторых, выделяется он только при возбуждении и на начальном этапе полового акта. В-третьих, делая минет, нельзя постоянно чувствовать его вкус, потому что он растворяется в слюне того, кто минет делает, и, еще раз – не выделяется постоянно.
В четвертых - количество его колеблется от 0 (у кого-то из мужчин он вообще не выделяется) до 5 мл (это потолок) мл. Среднее же количество – несколько капель. Нет, оно понятно, конечно, что наши любимые Мэтт и Дом просто по определению НЕ МОГУТ быть как все, но давайте посмотрим правде в глаза: они оба вполне среднего сложения и комплекции мужчины, так что, даже при учете того, что у них сильная половая конституция («Вики» вам в помощь, самой объяснять долго и лениво) - фонтанов предэякулята и спермы у них быть не может. Ровно как и агрегата размером 23 см в рабочем состоянии – тут тоже статистика неумолимо говорит нам, что у большинства мужчин размер полового члена колеблется в пределах 13-18 см. Да и вовсе не в размере счастье, милые мои знающие о том, для чего мужчинам нужен половой член только из интернета и фанфиков Золушки, а в том, насколько умело этим размером пользуются.
И, конечно же, никак нельзя не затронуть еще один аспект - позы, в которые вы ставите любящих друг друга героев. Пожалуйста, милые мои ЙА, когда вы описываете позу, в которой ваши герои предаются любовным утехам, попробуйте представить, как это выглядит. И тогда вы поймете, что в коленно-локтевой позиции с упором головой в подушку никак нельзя покрывать горячими поцелуями лицо любимого, а некоторые изгибания и повороты героев вообще опасны для их здоровья.
А еще во всяком произведении, даже содержащем потрахушки фронтмена и драммера ИМХО должен быть смысл. Не из разряда, конечно «Давай обсудим экзистенциализм и его влияние на жизнь сурикатов», но все же должен. Потому что если его нет… Тогда в произведение типа «Привет, Мэтт – привет, Дом – минет-трах-дрочка» можно подставить любые имена – суть от этого не сильно изменится. Конечно, есть такой жанр как PWP, как раз и созданный исключительно для описания горячего траха, но даже там среди членов, минетов и растраханных дырок должны быть эмоции героев.
Ну, и отдельно охватим так любимый Йуными Авторами БДСМ. Тут тот же совет – прикиньте на себя. Как бы вам было с засунутым в задницу огромным дилдо в шипах и располосованной плеткой задницей? Да еще если бы вам регулярно тумаков отвешивали? Кайфово? Что-то сомневаюсь. Вот и их незачем так мучить – с них и простого траха в задницу достаточно.
5. Следующий пункт плавно вытекает из предыдущего. Наименование частей тела.
Пальчики, губки, глазки, реснички, косточки, вЕнки, волосики, попочка, ножки…
ОНИ ЖЕ МУЖИКИ!!! Поэтому какие на хрен глазки и носик? Просто глаза - излучающие тепло/презрение/затуманенные страстью, просто нос, просто пальцы – длинные/умелые/чуть шершавые/с обкусанными ногтями. А про вЕнки, прозрачную кожу и косточки вообще забудьте – нет их сейчас у Мэтта, нет!!!
6. Ну вот, когда вроде бы со существенным разобрались, так что можно перейти и к мелочам вроде хрустальных туфелек и отношений между героями. Потому что помимо траха, они еще должны спать/есть/разговаривать/чесаться/читать ту ерунду, что пишут про них в интернете.
Поэтому, милые мои Золушки, запомните несколько элементарных вещей:
- никаких «Мэттька» и «Домка». Они живут не в Бутово и не в пятиэтажке на окраине Западнозадрищенска, а в АНГЛИИ! И потому Доминик – Дом, Ховард, Хов, Домми, а Мэтт соответственно - Мэттью, Беллс, Беллами, Мэтти. И ВСЕ!!!! И никаких гвоздей. А «Мэттичку» и «Домушку» оставьте для своих эротических снов.
- слезы. Ох уж эти мне слезы… не могут взрослые мужики рыдать как сопливые тринадцатилетние школьницы, получившие «Два» за контрольную по алгебре. НЕ МОГУТ! Мужчинам это чисто физиологически труднее сделать, чем женщинам. Плюс у них нет ПМС и скачущих гормонов. Я вполне допускаю, что тот самый инфернальный отставший от НЛО красноголовый Мэтт (или совсем йуный еще мальчик Мэтти) и мог уронить пару слезинок (ПАРУ, милые мои Золушки!! А не рыдать ручьем!). Но Мэтт, у которого на прицепе есть Кейт Хадсон, мама ее Голди и Бинг… Тоже самое касается и Дома – он мог плакать после Гластонбери-2004, но чтобы он рыдал сейчас… Даже если он и «Выглядит так шлюхааатоо» - навряд ли.
- мотивация поступков. «Ой, я весь такой нервный и потому пойду утоплюсь!» А почему он нервный? А почему решил утопиться? А где? А когда? То же самое и с ссорами: «Ой, ты меня не понимаешь, все, прощай!» Почему? Просто потому, что левая пятка автора так захотела?
Посмотрите, как ведут себя мужчины. Взрослые мужчины. Состоявшиеся. Почитайте статьи по психологии, понаблюдайте за вашими знакомыми подходящего возраста, и вы поймете, что не могут тридцатилетние мужики вести себя как ПМС-ные недотраханные девицы позднего пубертата.
- космос и косметика.
Один, поедая бананы, постоянно ждет зетасов и очередной своей депрессии, другой покупает себе стотыщпятисотую лео-шмотку и крем к ней в комплект. Так и живут всю жизнь, по мнению Йуных Авторов. Ведь больше гитариста и драммера одной из крутых групп современности и просто взрослых самодостаточных людей ничего интересовать не может. Милые мои Золушки, не проецируйте ваш интеллект и кругозор на них! Смотрите глубже, и вы увидите, что Мэтт ест не только бананы и думает не только о пришельцах, а Доминик, несмотря на то, что блондинка, разбирается в современном искусстве и даже (вот представьте себе!) ЧИТАЕТ КНИГИ!!
И вообще, включайте голову, выходите из так привычно засевших в головах и фандоме схем, где Мэтт – наивная, беззащитная, вся в себе йамашка, а Дом – ебарь-террорист в леопардовых штанах.
7. А теперь поговорим о размере. Он имеет значение. Если вы не видите в себе сил развивать историю - не замахивайтесь сразу на макси и миди. Начните с драбблов и мини. И запомните еще одну вещь: одна страница текста с пробелами между абзацами – это не глава, а херня на постном масле и идиотизм написавшего ее человека. В произведении только две главы могут быть маленькими – пролог и эпилог. Все остальное будьте добры довести до приличного размера. А то как член Мэтта, так сразу 23 см, а как собственное произведение – так хренушки.
Итак, вы собрали в кучу весь ваш литературный талант, знание матчасти, придумали нормальный сюжет, вроде бы не налажали с анатомией и НЦой, выправили все ошибки, отловили очепятки, и, наконец, готовы опубликовать свою работу, ради чего идете на «Фикбук» и прочие ресурсы… Тогда вот вам последние советы от почти доброй феи:
- Не надейтесь, что то, что вы написали – шедевр. Опыт показывает, что редко первые работы даже у тех авторов, которые потом становятся «столпами» фандома, бывают написаны на должном уровне. Авторов, которые буквально с первых своих работ поражают слогом, сюжетом, эмоциональным напряжением, можно по пальцам одной руки пересчитать.
- «Я пишу с телефона, поэтому могут быть ошибки!»
С ТЕЛЕФОНА ФАНФИКИ НЕ ПИШУТ!!!И все.
- не нужно писать «Ставьте лаааайкииии, будет вам прода!» Да, для каждого автора важно одобрение читателя, но вот такие заявления, рождают, скорее, обратное желание. Да и вообще это ТУПО.
- «Это мой первый фанфик, тапками не кидать!!!»
Милые мои, вы выставили свой фанфик на всеобщее обозрение. Значит, будьте готовы к тому, что в вас будут и тапками кидать тоже. «Первая работа» не оправдание. Не уверены в том, что ее одобрят – храните в глубине своего компа под семью замками. Выложили в сеть – засуньте свое ЧСВ куда подальше и будьте готовы, что вас будут критиковать. И учитесь адекватно воспринимать адекватную критику. Поверьте, критикуют вас не из-за желания унизить и обидеть, а для того, чтобы в следующий раз вы учли все свои недочеты и написали лучше. Вы по неопытности можете и не заметить явных огрехов и недочетов, и поэтому прислушивайтесь к тому, что вам говорят те, кто пишет дольше и лучше. Воспринимайте критику без обид, и как руководство к действию. Лично от себя добавлю, что я уже три года в фандоме, но когда меня тыкают носом в мои ошибки, я не обижаюсь и не психую. Потому что знаю, что я живой человек, и могу не заметить/упустить/просто не обладать определенными знаниями. Поэтому-то у меня есть моя замечательная Бета. И другие люди, с которыми можно посоветоваться, и чью критику воспринять правильно. Поэтому и вы, мои дорогие Золушки, найдите себе хорошую грамотную Бету/Гамму (желательно не из числа своих подружек) и прислушивайтесь к тому, что вам говорят, те кто опытнее. И тогда, вполне возможно, в нашем фандоме появятся новые талантливые авторы.
С уважением, ваша почти добрая крестная-злобная Сейлормун-Птица))))
@темы: Джен, Слэш (яой), Птичка на проводе, Злобный автор, Статьи, PG-13
Автор: Лиис -Ledi Uprirsing-
Фэндом: Muse
Основные персонажи: Доминик Ховард, Мэттью Беллами.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Стёб
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
читать дальшеОни в обнимку падают на холодный керамический пол кухни, и Мэтт впивается жадным поцелуем в полные развратные губы, что приветливо распахнуты ему навстречу. Они не могут насытиться друг другом, рычат и кусаются, и не разрывают касание до тех пор, пока в клетках не остается последняя молекула кислорода, а легкие не требуют выпустить порцию отработанного воздуха. Ховард чувствует, как руки Мэтта с сильными пальцами скользят по его торсу, гладят и сжимают до боли, клеймя правом собственности. И он охотно поддается, выгибается навстречу, выламывая спину, потягиваясь, как кот, отдавая себя в объятья, сдаваясь и поднимая белый флаг. Потому что в мозгу взрываются красочные фейерверки в кромешной темноте – настолько сильно желание, граничащее с безумием, настолько мощно вожделение, срывающееся в пропасть бессознания.
- Раздень меня… - он шепчет это на ухо Беллами, опаляя того жаром собственного дыхания.
- Хочу трахнуть тебя. Войти в разработанную дырку и долбиться, пока мозги скручиваться не начнут, - Беллами закидывает длинные ноги партнера, которые все еще облачены в привычные черные, самые узкие, которые только есть в мире, скинни, себе на плечи. Налегает всем весом, складывая Доминика практически вдвое, чтобы оставить яркий засос над ключицей, отстраняется, протягивая за собой ниточку слюны. Блондин на это только пихается игриво, и буквально тут же подтягивается за новым поцелуем, запускает пальцы в волосы у фронтмена на затылке, сжимая пряди в ладони. Они дышат тяжело и надрывно, возбужденные до предела, но все еще сдерживающиеся, растягивающие прелюдию так долго, как только смогут.
- Давай, детка, выпусти меня… - Беллами направляет руку Дома к своей ширинке, стискивает зубы с силой, ощущая, как проворные пальцы пробегаются по натянувшему ткань стояку, сжимая ближе у основания.
- Это, что ли? – эта блондинистая сучка похабно ухмыляется и издает короткий смешок, не спеша исполнить приказ. Дразнится и играется, смотря точно в голубые глаза Мэтта, проверяя на прочность, желая увидеть, как холодные радужки закатываются от удовольствия, а ресницы напряженно подрагивают от того, как правильно, каким четкими выверенными движениями Доминик ласкает его. Он лучше всех знает, что именно, как и где нужно делать, чтобы привести Беллами к самому лучшему, самому оглушающему, самому яркому оргазму.
- Будешь выеживаться – отшлепаю, суку, - брюнет склоняется ниже, шипя тихо и напряженно, темные волосы заслоняют лицо, но Доминик прекрасно знает то выражение, что сейчас там застыло.
- Жду с нетерпением, мой Господин, - сарказм в словах, но от того не становится холоднее вокруг и не возникает неловкости. Они изучили друг друга давным-давно, они знают, кто на что способен, и подобные комментарии – лишь часть большой игры.
Резко вжикает молния, и прохладные пальцы обхватывают горячий стояк, водят по тонкой коже, очерчивая вены, и, наконец, вытаскивают его из тесных плавок. Беллами, рыкнув, тут же со свистом выдыхает сквозь сжатые зубы, начиная избавлять от лишних деталей одежды блондина. Водит по бедрам руками, заставляет поднять Дома ноги вверх, кусает под коленкой, стягивая черную ткань, собравшуюся гармошкой, с лодыжек и длинных узких ступней. Они снова укладываются на пол кухни, где, собственно, и сдала их выдержка после того, как они завалились в квартиру, приехав из аэропорта. Сумки с неразобранными вещами так и остались лежать в коридоре, и только подозрительно треснула байка Мэтта, не совсем аккуратно стянутая Ховардом и им же отправленная в полет в сторону дивана с неизвестной вероятностью прибытия.
- Как же мне нравится твой новый цвет волос. Ты с ним выглядишь просто потрясающе. Так… шлюхасто. Еще и эти корни более темного оттенка, - Мэтт жестко сгребает в кулак тонкие пряди, заставляя Доминика запрокинуть голову, а сам утыкается носом в любезно предоставленную длинную шею, куда-то за ухо, где влажно и тепло, шумно втягивая запахи одеколона, пота и желания, что смешались в просто невообразимую смесь.
- Отъебись, - Доминик упирается ладонью в Мэттов торс. Острый, нуждающийся во внимании стояк требует его себе немедленно, а Беллами пока что не проявляет никаких активных действий, только жадно осматривает поджарое загорелое тело собственническим взглядом.
- Сейчас я могу только выебать, - он жестко усмехается и склоняется над пахом блондина, водит ногтем над кромкой трусов, не спеша проникнуть туда, куда убегает дорожка из светлых волосков. Доминик стискивает зубы и плотно сжимает губы, контролируя себя, не давая коварному организму позорно поддаться на игривое раздражение. Они проверяют выдержку друг друга, но Беллами сдает первым, стягивая боксеры одним движением, заставляя член блондина – ровный и красивый, со светло-розовой головкой – мерно покачиваться, ожидая внимания одного очень умелого, но ужасно болтливого рта.
- Я буду трахать тебя до тех пор, пока у тебя колени не начнут подгибаться. А потом все же переверну, и как следует отхлестаю твою восхитительную задницу с растраханной дыркой, из которой будет вытекать моя сперма.
- Меньше слов – больше дела, - Доминик надавливает рукой на затылок Мэтта, подгоняя и направляя его. Удивительно, но в этот раз брюнет не сопротивляется, и охотно берет в рот всю длину сразу, одним глубоким и плавным движением, скользя яркими губами к самому основанию. Он сосет легко и старательно, пропуская в самое горло, сжимая и надавливая с восхитительной силой, другой рукой легко массирую яички.
- Ты должен чаще делать мне минет – у тебя это получается мастерски. Воистину, этот рот способен на гораздо большее, чем просто нести околесицу 24 часа в сутки, - Дом смахивает с нижней губы Мэтта немного его слюны, а тот в ответ на такой сомнительный комплимент мстительно выпускает зубы, заставляя Ховарда вскинуть бедра и коротко простонать.
- Что, сучка, нравится ощущать боль? Тебе нравится, когда я над тобой, м, Ховард? – Беллами отстраняется, усаживаясь на пятки, и теперь просто водит по стволу рукой, поднимаясь к головке, смахивая пальцами несколько капелек смазки. Смотрит на них некоторое время, а потом облизывает, зажмуривая глаза. Снова возвращается к медленному темпу рукой, внимательно смотря на блондина и на то, как он кусает губы от сводящего с ума напряжения.
- Не в этот раз, - Доминик обхватывает Мэтта ногами за талию и резко переворачивается, оказываясь сверху. Делает попытку прижать руки брюнета ему над головой, но тот быстро перехватывает инициативу, выворачиваясь и упираясь ладонями в ответ. Они барахтаются некоторое время, обнаженные и возбужденные, за право доминирования, пока Беллами снова не оказывается королем, сжимая ногами узкие бедра блондина и тяжело дыша ему в шею.
- Ты охуел? – он больно кусается за ухом, немного раздраженный, распаленный короткой стычкой.
- Я просто хочу небольшой смены ролей сегодня, - Доминик изворачивается всем телом, но Мэтт сильнее, тяжелее и ни за что не уступит, поэтому попытки вырваться ничего не дают.
- Это твоя задница предназначена для моего члена, не наоборот.
- Ну, и иди нахуй тогда.
- Нет, сладкий, на него ты пойдешь. А потом сядешь и еще и попрыгаешь.
- Я сказал отъебись! - Доминик, злой и раздраженный, все-таки выбирается из-под чужого тела, начиная быстро собирать шмотки. Былого игривого настроения уже нет, а на недоуменного Мэтта откровенно посрать: тот сидит ошарашенный таким обломом, и ничего не предпринимает.
- Что за детский сад? Ты обиделся на то, что тебе не разрешили снять ведерко с куличика? – Беллами, все еще возбужденный, усаживается прямо на полу, и, нахмурившись, наблюдает за тем, как блондин одевается.
- Где мой ебаный второй носок?!
- Вот он! – эта часть одежды прилетает блондину прямо в лицо, на что тот с ненавистью смотрит на Беллами, надевает его, и, круто развернувшись, идет в коридор.
- Подцепи там шлюшку посимпатичнее, только выбирай ту, что пониже и похудее, может быть, хотя бы тогда тебе удастся побыть сверху! – в ответ на эту тираду только громко хлопает входная дверь, и квартира погружается в тишину, что разрывается только фонтанирующим злостью Беллами, все так же продолжающим сидеть на полу в кухне.
***
«Все же, это было не лучшей идеей», - понял Доминик, осторожно звеня ключами в два часа ночи, тайком пробираясь в квартиру. Блондин с ужасом вспоминал тот отвратительный приторный аромат, что исходил от подцепленной им девицы, ее громкий визгливый смех, кучу косметики на ее лице и ужасно липкие от помады и блеска губы, что слюнявили ему шею. Вспоминал и то, как ему приходилось обвивать рукой тонкую талию, но затем, когда алкоголь потек по венам вместо крови, он привычно закинул ее ей на плечо, как, бывало, делал с Мэттом. В таком случае, обычно, это было после того, как они вываливались из очередного клуба подшофе и до того, как приезжали домой, и трахались потом как кролики, засыпая через несколько часов беспрерывного секс-марафона буквально друг на друге. Блондина передернуло – в голове все еще был слышен противный женский голос. Хотелось залезть под одеяло, обнять кого-нибудь – да хотя бы того же Мэтта – и больше никогда не совершать таких опрометчивых поступков. А именно – не пытаться пропикапить особь женского пола. Ну его нахуй.
В этот же раз вместо Мэтта была эта девушка, имени которой Доминик, кажется, даже не удосужился спросить, не то, что запомнить. Ее лицо совершенно не отпечаталось в памяти, но зато отчетливо ощущалось гадкое сладковатое послевкусие на языке. Идиотские поцелуи. Идиотский женский пол. Идиотский Ховард. Примерно так блондин характеризовал свою небольшую прогулку и глубоко в душе корил себя за то, что ушел. Но, конечно, Беллами об этом лучше не знать.
- Смотрите, кто вернулся, - голос из темноты заставил блондина подпрыгнуть на месте, и только спустя несколько мгновений до него дошло, что Мэтт, должно быть, ждал его возвращения, чтобы вылить на голову порцию желчи, негодования и презрения.
Доминик поднял глаза на любовника, но вместо ожидаемых эмоций увидел нечто особенное и непривычное, такое, что даже верилось с трудом, а челюсть неумолимо тянуло к полу – легкое, легчайшее, но все же отчетливо видимое чувство…вины. Не до конца еще осознавая эту сакральную истину, Ховард подошел ближе, останавливаясь точно напротив. В темноте было трудно определить выражение лица Мэтта, но терять ему было нечего, поэтому блондин смело подобрался ближе и поцеловал его. Ожидал он чего угодно: от толчка, что отбросил бы подальше, до удара под дых, но фронтмен тут же откликнулся на простое касание, превращая его в нечто более раскованное и открытое.
- Пойдем в душ – от тебя женскими духами воняет, - его щетина легко царапнула кожу на подбородке, а хрипловатый отчего-то голос резанул по напряженным поджилкам, а затем Беллами, не оглядываясь, направился в ванную комнату. – Можешь сделать мне массаж, если хочешь… - он остановился на пороге, а затем окончательно скрылся за полоской света. Доминик хмыкнул и начал поспешно стягивать с себя одежду…
@темы: Слэш (яой), Лиис -Ledi Uprirsing-, NC-17, Стёб
Автор: Volupture
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Мэтт Беллами/Доминик Ховард
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш, Романтика, Драма, Психология
Размер: Мини, 8 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
читать дальшеДорога из Морзин занимает ровно полтора часа. Даже засекать не приходится, отсчитывая томительные минуты. Вид открывается поистине впечатляющий, но пресыщенный зрелищными пейзажами Ховард не обращает на него никакого внимания, равнодушно прикуривая сигарету. Половина пути пролегает между гор, чьи заснеженные вершины – единственное, что виднеется и позади, и впереди, пока он держит руль, всматриваясь в дорогу. По радио звучат Queen, и он узнает Made in Heaven, под которую так приятно выстукивать в такт, покачивая головой.
Я еду с судьбой на прогулку,
Готовый играть свою роль,
Живя с болезненными воспоминаниями,
Любя всем своим сердцем.
Фредди не дает времени на раздумья, продолжая:
Создано на небесах, создано на небесах,
Так и должно было быть, да.
Вот что все говорят:
Разве ты не видишь?
О, я знаю, я знаю, я знаю, что это правда.
Да, этому действительно суждено было родиться
Глубоко в моем сердце...
Ховард видит за линией горизонта Женевское озеро, а это значит, что остается еще столько же по времени, но вдоль берега, застроенного домами, поражающими своим количеством и разнообразием, а также величественностью и явной дороговизной. Возможно, именно по этой причине Доминику захотелось поселиться именно в том отеле, где без вопросов могли предложить номер с живописным видом на последнем этаже. И при этом, не забыв вежливо сообщить ему, что он будет иметь честь поселиться там, где некогда жил сам Фредди Меркьюри. Тот когда-то обронил почти случайно – хотите обрести душевный покой – приезжайте в Монтрё, и оказался несказанно прав.
Контроль на границе проходит практически неощутимо, и работники провожают машину Ховарда скучающим взглядом. Оставшееся время он переключает радиостанции каждые пять минут, отказываясь слушать что-либо одно так долго, и, в конечном счете, натыкается на Rage Against The Machine со второго куплета песни, которую Доминик может спеть наизусть (а еще лучше – сыграть на ударных), даже если его разбудить среди ночи. Агрессивный текст не сбивает с настроя, в котором Ховард отчего-то пребывает. Его планы на следующий день весьма прозрачны, но он все равно чувствует какое-то эфемерное воодушевление, сопровождаемое тяжелыми риффами и голосом Тома Морелло. И чем-то еще, что он не замечает, вспоминая разговор, состоявшийся пару дней тому назад.
Беллами никогда ничего не обещает, потому что и сам прекрасно знает, что нарушить слово для него – раз плюнуть. Любая подпись для него – смертный приговор, и к такому выводу он приходит только спустя многие годы, проходящие под эгидой одного из самых влиятельных лейблов на планете. Независимость он ценит куда больше денег, но все равно с каждым днем заковывает себя в рамки обязательств перед фанатами, власть имущими людьми и…отдельными личностями. Месяц назад он дал понять Доминику, что теперь все изменится. Ховард и без лишних слов понимал это, предпочитая молчать и не встревать и без того обостренную ситуацию. Ему было проще исчезнуть, скрыться, не мозолить глаза и без того нервному Беллами, рвущемуся вперед со страшной силой и нетерпением – в подобном состоянии он почти не мог контролировать свои порывы, а импульсивность достигала критического значения. Доминик продолжает отмалчиваться и сейчас, но слова, крутящиеся в голове, не дают покоя, то вгоняя в беспричинную практически тоску, то ударяя ознобом вполне логичного воодушевления.
Радоваться чужим бедам некрасиво и подло, но кто посмеет усомниться в том, что он переживает так же сильно о почти законченных отношениях Мэтта и Кейт? Старательно изображая интерес к ситуации, Ховард откровенно развлекался, видя ее злобные взгляды, которые сопровождали его последние года два, когда та наконец поняла, с кем и чем связалась. Пропитанная светской любовью, уверенная в себе, знающая, что при любом раскладе она останется в выигрыше, Кейт Хадсон не разменивалась на любезности с Домиником наедине, смотря то сквозь него, то оценивающим и пугающим взглядом, словно ее светлая и глупая головка могла знать обо всех пережитых группой вещах. В ее распоряжении было безразличие к тому, что о ней думает весь мир, судачащий о том, как часто она меняет партнеров, сколько детей рожает вне брака, а также об отсутствии кольца, которое она вложила накануне Рождества Беллами в раскрытую ладонь так аккуратно, будто не пребывала в неописуемом гневе. Хлопнувшая дверь заставила вздрогнуть и отмереть, и Ховард принялся усиленно делать вид, что его там вообще не было, пока Мэтт стоял посередине номера и разглядывал то, что поблескивало под светом лампы в руке.
Предпосылок было множество, но Доминик старался игнорировать их, упиваясь мнимой свободой от четких обязательств перед кем-то. Проводя ночь с очередной красоткой, наутро он даже не мог вспомнить не то что ее имени, а даже места, где ее подцепил. Каждая из них была, возможно, известной моделью или даже актрисой, но безликая масса лиц затмевала эффект неожиданности встретить утром какую-нибудь очаровательную мордашку. Он выбирался из постели, заваривал крепкий кофе и ждал, пока та покинет его номер или квартиру – ничего не менялось, кроме места дислокации и погоды там. Промозглость Лондона, манящая обратно в свое родное нутро, слепящее солнце Лос-Анджелеса, заставляющее вбираться вверх по Голливудским холмам, чтобы окинуть то, что вызывало смешанные чувства – от изжоги до гордости, ведь когда-то их целью было покорить нечто большее, чем клуб на окраине столицы старой Англии. Спустя столько лет Доминик не мог сказать, к чему они идут теперь, получив почти все, о чем только можно было мечтать.
Они жили в Англии, Франции, Америке, Италии и даже Нидерландах, пытаясь забыть последний краткосрочный опыт как можно скорее. Тратили бессчетное количество денег на недвижимость, продавая ее спустя несколько лет вместе со старой жизнью, которая всегда заключалась в попытках найти себя в любви с женщиной – ее хотелось называть «той самой» и «единственной», посвящая ей баллады и меняя жизнь ради такого случая. Доминик всегда был где-то рядом, в зоне досягаемости, и с каждым разом оказывался нужен еще больше, не оскорбляясь положения жилетки и личного психотерапевта. Они никогда не называли происходящее между собой конкретными словами, понимая и без таких излишеств, что окончательные решения говорили ярче всего остального. Мэтт бросал все и уезжал обратно, несколько дней пережидая где-нибудь в Девоне, выключая телефон и отказываясь сообщать иными способами о месте, где он зализывал раны. Он мог быть где угодно, но всегда оказывался рядом с тем человеком, который даже сейчас видел в нем пятнадцатилетнего мальчишку, возомнившего себя способным изменить мир музыки. Мэрилин никогда не сомневалась, но и не спешила давать своего одобрения, прекрасно зная, что ее мнение Мэтт хотел бы узнать в последнюю очередь, особенно тогда, когда гормоны управляли разумом, заставляя творить вещи похуже, чем под какими-либо веществами.
Доминик смаргивает воспоминания, нахлынувшие настойчивой волной, и сжимает руль крепче, сосредоточенно вслушиваясь в прогноз погоды на сегодняшний день. Телефонный звонок раздается не так уж и внезапно, и он лениво смотрит на дисплей телефона, закрепленного на приборной панели. Желания разговаривать с Лео, в ухо которому всенепременно будут кричать все остальные, интересуясь, куда Ховард исчез в такую рань, совершенно нет, зато есть другое – игнорировать всех, кто пожелает вторгнуться в его личное пространство на эти несколько дней. Он ставит себе вполне конкретные цели и заключает их в определенные даты. Одинокий канун Дня Святого Валентина и не менее одинокий сам праздник, название которого ассоциируется исключительно со всем розовым и неестественным. Последний же день он планирует провести в дороге, которая займет немало времени. У него есть все шансы отоспаться и надышаться свежим влажным воздухом, а еще – истосковаться по привычной суете, чтобы нырнуть в нее с новыми силами.
***
Набережная выглядит одинаково в любое время года. Но, как правило, первые впечатления всегда бывают самыми яркими и въедающимися в кору головного мозга навечно. Это место ассоциируется с летом – ярко-зелеными деревьями, почти прозрачной водой и паршивой забегаловкой, где они исправно ели три раза в день, не уставая удивляться тому, что даже по такой символической цене можно урвать что-то вполне съедобное. Мэтт морщился, ковыряясь вилкой в тарелке, а Доминик уплетал все, что успевали приносить, прося добавки. Силы были им нужны, а день казался бесконечным в череде впечатляющих событий. Когда они наконец выбрались к набережной, Мэтт замолчал, а Ховард понял, что тот увидел то, что хотел, и весь Монтрё потерял для него свою привлекательность, пока он разглядывал со смесью восхищения и удивления памятник Фредди Меркьюри. Слов у Доминика так же не было, и он просто стоял рядом, молча восхищаясь тем, что, по сути, не имело никого значения. Это был просто кусок материала, из которого старательные и талантливые руки чешской скульпторши, имя которой Доминик, конечно же, не помнил, да и не помнит сейчас, сделали нечто невообразимо красивое и очень близкое к оригиналу в схожести. Беллами подошел ближе, касаясь золотистой таблички, и склонил голову, выражая свое почтение человеку, который вел за собой миллионы людей, даруя им смысл жизни и повод для радости.
- Его поставили на личные средства группы Queen и родителей Меркьюри, - сказал он, разрывая тишину, нарушаемую только едва слышным шелестом воды в озере. Все будто замерло в тот момент, давая им возможность насладиться этим уединением с частицей великого человека.
Ответа, конечно же, не требовалось, и, спустя полчаса, они уже были в номере отеля, в пятнадцати минутах ходьбы от памятника.
В этот раз Доминик не рискнул заниматься поиском того самого отеля, боясь попросту его не найти. Пятизвездочный Фармонт, номер в котором он забронировал еще позавчера, оказывается почти рядом с тем местом, где по-прежнему стоит памятник, усыпанный круглый год цветами. Ховард смотрит на часы, понимая, что впереди его ждет целый день, и чем занять себя он не знает, лениво перебирая всевозможные варианты досуга, начиная от просмотра сериалов и заканчивая поиском приключений на пятую точку. Второй вариант кажется правильнее и привычнее, но воспоминания определенного толка не дают покоя, и он, поднимаясь на седьмой этаж, достает телефон из кармана джинсов, чтобы просмотреть список дел, которые он откладывал так долго, что они стали почти неактуальными. Жалеть время на самого себя Доминик не привык, поэтому, едва устроив чемодан в углу комнаты, он устраивается на постели, сосредоточенно принимаясь разбирать почту, где вполне может оказаться что-то важное на данный период времени.
***
Появление Мэттью Беллами на пороге собственного номера в последние часы четырнадцатого февраля Ховард рассматривает как сон; он не в силах определиться, воспринимать это как кошмар, или же радоваться, что может видеть его хотя бы здесь в данный момент. Спросонья он не сразу разбирает тот набор слов, который Беллами выдает, проходя внутрь без приглашения. На его голове творится полнейший хаос, и он смешно округляет глаза, заметив, в каком именно номере ночует Доминик.
- Я надеюсь, ты никого не трахал на этой постели, потому что на ней, предположительно, спал сам Фредди, - говорит он быстро, бесцеремонно помогая прикрыть дверь.
- Не хочу порочить свое великое имя, но я слишком вымотался сегодня, чтобы заниматься чем-то подобным в такой час, - отмахивается Ховард.
- Сюрприз, - Мэтт улыбается неожиданно нежно и делает шаг навстречу.
По спине скользит волна мурашек, и Ховард улыбается в ответ чуть усталой улыбкой. Мышцы во всем теле все еще продолжают напоминать о безумных выходных, включающих не столько рассекание на сноуборде, сколько последующие пьянки, закончившиеся аккурат в полночь на тринадцатое февраля. Никто не пожелал прерывать веселье, и только Доминик, откланявшись едва проснувшимся любителям зависнуть с бокалом покрепче до утра, уехал на арендуемой машине, прекрасно зная, что за отдельную плану ее вполне успешно доставят обратно, как только она перестанет быть ему нужна.
- Я надеюсь, что ты снял номер в другом конце отеля, - бормочет Ховард, безвольно делая еще полшага к Мэтту, - потому что…
- Даже и не думал, - перебивает его тот, вжимаясь носом Доминику в щеку, вдыхая порывисто и прикрывая глаза.
- Слишком много воспоминаний об этих местах, не правда ли?
- Тебя сдали с потрохами твои собственные друзья, - говорит Беллами, отстраняясь. Кажется, его настроение ничто не способно ухудшить, и этот заряд бесконечной бодрости переходит к Доминику, и он улыбается, отходя к окну.
- Я бы сказал, один конкретный друг, потому что никто больше не знал, куда именно я поеду, а тем более – где поселюсь, в надежде побыть в тишине и покое.
- С каких пор в твоем лексиконе присутствуют подобные слова? – Мэтт расстегивает куртку, стаскивая ее и бросая на постель. Только сейчас Ховард замечает чемодан, с которым тот притащился к нему в номер, а это может значить только одно.
- С тех пор, как я понял, что не могу побыть один даже в самый идиотский праздник из всех существующих, - флегматично бросает Доминик, разглядывая темную гладь озера; отсюда открывается по-настоящему волшебный вид, хотя он в этом и не сомневался.
- Наверное, именно поэтому ты снял самый шикарный номер в отеле, с огромной кроватью, где с легкостью могут поместиться несколько словоохотливых и на все готовых девушек?
- Что за намеки, Мэтт? – Доминик разворачивается и непонимающе уставляется на Беллами, сидящего на той самой постели, застеленной одеялом бежевого цвета. – Ты сказал, что тебе некогда, когда тебе предложили поехать в Морзин, и я поверил, потому что ситуация в Девоне нешуточная, а ты вряд ли доверил бы кому-нибудь подобную миссию. Я все понял и отправился с ребятами один.
- Хорошо повеселились? – кажется, Беллами даже не пытается оправдать собственное присутствие, и Доминик отступает, ощущая, что беспокойство, учиненное этим неугомонным деятелем, отходит на дальний план.
- Даже очень, - улыбается он. – Парочка удачных падений, адреналин, а после просмотр довольно странного фильма – не могу сказать, что мне понравилось, особенно определенные моменты…
- Дом, - прерывает его Мэтт, и Ховард смотрит на него непонимающе, ведь он приготовился рассказать обо всем, что происходило с ним последние дни. – Я все решил.
- О чем ты?
- Кольцо, помнишь? Я хотел вернуть его сегодня, потому что этого ждут все, но при этом совсем не интересуются, хочу ли я подобного исхода.
- Мэтт…
- Я не закончил. Послушай меня, и потом уже делай выводы, которые ты, несомненно, уже сформировал в своей голове заранее, еще ничего толком не выяснив.
Ховард кивает, складывая руки на груди. Мэтт, при всей сумбурности своего мышления, вполне четко способен донести все решения, которые ему, скорей всего, дались не так-то просто, что он пытается сейчас демонстрировать, нервно улыбаясь и, то и дело, проводя рукой по отросшим волосам, зачесывая их назад. Он нервничает, собираясь с силами, и Доминик не торопит его, бесшумно прокладывая себе путь по мягкому ковру, направляясь к постели. Усаживается рядом и молчит, уставившись в одну точку. Эта комната оказывается самой маленькой из всех, но при этом отдает куда большим уютом, чем остальная часть необъятных хором. Попытка спрятаться здесь самому себе кажется чем-то жалким и неестественным – слабовольным жестом, желанием казаться маленьким и беззащитным среди всех этих излишеств.
- Я надеялся, что мое появление здесь объяснит тебе все, что нельзя сказать словами. Запутаться оказалось просто, а выбросить кольцо в озеро на набережной – еще проще. Старина Фредди стал единственным свидетелем этого поступка, и я рад, что он не сможет никому об этом рассказать.
Он замолкает, начинает теребить пальцы и смотрит куда угодно, но только не на Доминика, сидящего рядом. Тот не спешит с ответом, не зная, закончил ли Беллами признаваться в столь значимых вещах, поэтому терпеливо ждет, боясь даже дышать. В его жизни случалось столько откровенных разговоров, несущих за собой самые разнообразные последствия, но это – совсем другое, это – Мэтт, с его нерешительностью и боязнью испортить все одним неловким движением. Иногда кажется, что он по-прежнему тот самый нелепый подросток, боящийся петь так, как умеет, а Доминик – извечный катализатор, способный вывести его из оцепенения, раззадоривающий и направляющий в нужном направлении. Проблема, кажется, не стоит и выеденного яйца, но вся напускная драматичность имеет свое значение, если решить ее можно только подобным способом.
- Что скажешь? – хрипло спрашивает Мэтт, чуть поворачивая голову. Они сидят рядом на постели, наблюдая за тем, как за окном стремительно темнеет с каждой минутой все сильней.
- Где ты взял этот дурацкий свитер?
- Что? – Беллами выпрямляется и непонимающе уставляется на собеседника.
- Хотел, чтобы ты смотрел мне в глаза, когда говоришь подобные вещи, - Доминик впервые не знает, что сказать, предпочитая просто пошутить.
- Днем у меня был деловой ужин со старыми знакомыми, пришлось надеть первое, что попалось…
Доминик опускает взгляд на пальцы Мэтта, нервно сцепленные в замок. У каждого из них есть дурацкие привычки, с которыми совсем не хочется бороться, и, чувствуя себя в безопасности, Ховард не упускает возможности облизать губы, одним жестом выдавая себя. Сейчас нет сил строить из себя недотрогу и оскорбленную невинность, потому что Беллами хочет ответа сию секунду, а слова отказываются копиться на кончике языка, чтобы быть произнесенными в нужный момент. В комнате становится совсем темно, только тускловатый свет фонарей едва доносится до верхнего этажа отеля, очерчивая сосредоточенное лицо Мэтта. Он нетерпелив и взволнован, а Доминик переполнен благодарностью за такие простые, но в то же время сложные слова, готовый в любую секунду совершить очередной необдуманный поступок.
Необдуманный ли? – Поправляет он себя, обхватывая ладони Беллами. Осознание того, что тот принял окончательное решение, кружит голову лучше любого экзотического алкоголя.
- Что будет с малышом? – единственный, о ком Доминик может думать в подобной ситуации, кроме Мэтта, - это Бинг.
- Через пару недель мы встретимся с ней, чтобы обсудить этот вопрос. Мама говорит, что будет рада проводить с ним каждую вторую половину месяца, а у меня будет повод возвращаться домой чаще.
- Рад слышать, - искренне говорит Доминик; это даст ему возможность видеться с ребенком чаще обычного, как и с самим Мэттом.
Громких признаний не требуется, а широких жестов можно и вовсе избежать, продолжая делать вид, что ничего не происходит. Беллами улыбается грустно, изо всех сил пытаясь казаться безразличным к очередному потрясению в жизни. Предсказуемость ситуации ничего не меняет. Доминик решается, мягко ведя пальцами вверх, устраивая одну руку на плече Мэтта.
- Помнишь 2002-й? – спрашивает он, начиная расстегивать второй рукой пуговицы на своей темной рубашке.
- Джазовый фестиваль? – его рука обхватывает ладонь Ховарда на полпути к шее и прижимает ее к губам. – Я помню «Bliss», который пел для тебя в конце, и ты понял это только спустя несколько дней. И то, только потому, что тебе кто-то сказал, - он говорит это беззлобно и с улыбкой, а в глазах плещется нескончаемая нежность. Сложность ситуации делает его неспешным, мягким и внимательным.
А Доминик впадает в ностальгию, вспоминая летний Монтрё того года, который подарил им хотя бы временное ощущение уединения и какой-то покой, несмотря на обилие народа вокруг. Никому не было дела до них двоих, ускользнувших посреди дня, а им, в свою очередь, оказалось совершенно плевать на то, что подумают остальные. Теперешний статус не позволяет так просто разбрасываться свободным временем, но Ховард ничуть не прогадал, выкроив для себя целую неделю отдыха, вдали от всех.
- Нам было плевать на всех, и тот номер, снятый на двоих, был такой крошечный, что не оставалось ничего, кроме как… - Мэтт прижался ближе и продолжил не менее горячим шепотом: - Напиваться в компании друг друга, не заботясь о последствиях.
- В этот раз нам не нужно напиваться, - усмехается Доминик, снова облизывая губы, гудящие от желания. – Эволюция по-швейцарски.
- Швейцарская Ривьера всегда была к нам благосклонна, мы должны быть ей благодарны.
- Особенно за сегодняшнюю ночь, - замечает Доминик, опуская Мэтта на постель и нависая сверху.
***
От подобных касаний Мэтт извивается, словно змея, то и дело вскидываясь и раздвигая бедра шире, тем самым давая больше места для Доминика, старающегося изо всех сил. Откровенно соскучившийся по ласкам Беллами ведет себя странно, то отталкивая от себя, чтобы поменять позу и лежа так несколько секунд, переводя дух, то прижимаясь тесно, не давая возможности отстраниться. Целует жадно, задыхаясь от нехватки воздуха, кусает осторожно, в ту же секунду сжимая зубы так, что от боли звенит в ушах, а глаза начинают слезиться то ли от счастья, то ли от подобного отношения к себе. Ховард не отстает, стаскивая с него дурацкие тряпки, раскидывая их в разные стороны по всей комнате, и на утро они будут вместе искать их, гадая, как та или иная вещь могла там оказаться.
Белье остается последней преградой, отделяющей Доминика от желанной горячей кожи, и он бесцеремонно стаскивает плавки, поднимая голову и впиваясь жадным взглядом в расслабленное и откровенно довольное лицо Мэтта. Все те последние разы, когда им удавалось быть вместе, случались урывками – получасовыми совместными пребываниями где-нибудь «по рабочим вопросам», и даже они случались с каждым разом все реже и реже. Беллами, отягощенный внезапной и незапланированной ношей, перестал делать первый шаг, а Ховард попросту не смел, преданно ожидая нужного момента. Любое ожидание, как правило, рано или поздно вознаграждалось, и этот случай не стал исключением, даруя все и сразу, в лице одного единственного человека. Беллами хочет забыться, уйти от проблем, в кои-то веки не верховодить всем процессом, позволяя делать с собой что угодно. Доминик – единственный, кому он может довериться во всем, и сегодняшняя ночь не является исключением, а, скорее, будет приятным дополнением ко всему тому, что было раньше и, возможно, будет в будущем.
Загадывать наперед, когда дело касается таких эфемерных вещей, они уже давно разучились.
***
Отсутствие надоедливых и вездесущих папарацци в Монтрё им на руку, и их визит в отеле остается незамеченным вплоть до самой выписки. Через несколько дней Доминик поспешно выходит из дверей с чемоданом, чтобы погрузить его в машину и вернуться после к стойке, чтобы спросить, все ли в порядке с оплатой, которая должна была поступить еще утром, и девушка, сидящая на ресепшене, удивленно распахивает рот, по всей видимости, узнавая в нем человека, которого никак не ожидала увидеть здесь. Хоть уровень отеля подразумевает совсем другое отношение гостям, а если быть точнее – полное безразличие к важности персоны. Пока они играют в гляделки, а работница отеля то белеет от волнения, то краснеет, по лестнице спускается сияющий непотребно довольной улыбкой Мэтт и подходит к Доминику.
- Машина уже ждет? – спрашивает он, лениво зевая.
- Да, можешь идти.
Но еще одна подоспевшая девушка не дает им так быстро ретироваться, вылавливает пробегающего мимо портье и просит сделать фото «на память». Доминик смотрит на Беллами вопросительно, одним только взглядом спрашивая, стоит ли делать подобное, прекрасно зная, что это фото в секунды разлетится по всем социальным сетям, а особенно предприимчивые и сообразительные фанаты без труда выяснят местоположение этого отеля по одному только цвету занавесок в фойе. Но тот кивает и уже принимает стандартную для таких снимков позу, и девушки поспешно встают между Мэттом и Домиником, смущенно улыбаясь. Мэтт мог с легкостью скрыться из кадра, вежливо отказав в услуге, но он будто бы намеренно хочет продемонстрировать всем, что может быть счастлив, несмотря на все проблемы, навалившиеся на него в последнее время. Особенно, если рядом есть тот, кого отчаянно хочется показать всему миру, нескромно намекая, что именно с ним улыбка делается настоящей, а напряжение исчезает бесследно.
В очередной раз вспоминая слова Меркьюри про этот маленький и тихий городок, Доминик соглашается с ним снова.
***
В Лондон они возвращаются вместе, помня, сколько дел их ждет впереди, а еще – вдохновленные одной только мыслью о том, как много материала для нового альбома у них накопилось. Все это требует долгого и тщательного разбора, и ничто не способствует процессу лучше, чем довольная улыбка Мэтта, сидящего напротив.
Пока Беллами болтает с кем-то по телефону, Доминик открывает лэптоп и включает браузер, несколько долгих секунд смотря на единственную открытую страницу. Он испытывает так много чувств и эмоций сейчас, а желание поделиться ими со всем светом подстегивает реализовать его хотя бы частично, таинственно, но столь многозначительно набирая в «биографии» Твиттера одно предложение:
«Уже не терпится начать записывать седьмой альбом…»
А после, подумав немного, добавляет и город:
«Лондон»
Они наконец-то дома. Вдвоем.
@темы: Слэш (яой), Драма, Психология, Госпожа Фейспалм, PG-13, Романтика
Автор: Mr. Mudak
Соавторы: Ева Инферно
Пэйринг или персонажи: Мэтт/Дом
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, PWP, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика, Кинк
Размер: Мини, 14 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Любая власть имеет обратную сторону: борьба за обладание оборачивается зависимостью
читать дальшеВ душном клубе он почти сразу же теряет Доминика из виду. Тот будто растворяется в собравшейся немаленькой толпе, одним целым содрогающейся под отчетливые биты музыки, которая безустанно раздается откуда-то из-под подиумов потолка. «Наверняка направился к бару», фыркает Беллами. «Мне бы тоже не помешало»
Продвигаясь вперед между нетрезвых танцующих парней и девушек, Мэтт на ходу снимает байку, оставаясь в футболке, взлохмачивая и без того растрепанные пряди волос.
Несколько раз сталкиваясь с кем-то на пути из самой заполненной части клуба – танцпола, – он наконец-то добирается до бара, сразу же беспардонно усаживается на освободившийся стул и просит виски. Пойло, которым их угощали всего час назад, было вполне приличным, но послевкусие у этого подобия текилы было отвратное.
Глоток крепкого напитка знакомо обжигает пищевод и Беллами облизывает губы, обращая внимание на то, какими горячими стали подушечки его пальцев, и мозг тут же подает сигнал о скором настойчивом желании, в удовлетворении которого ему хочется видеть в помощниках Ховарда, но тот так некстати куда-то запропастился.
И, чего уж таить, сегодня он просто невероятно раздражает. Сначала напился окончательно прямо перед любопытной камерой помощника интервьювера, потом отозвался с радостью на зов малознакомых «музыкантов» в этот клуб, а Мэтт последовал за ним скорее по инерции. Беллами почему-то неосознанно хочет отомстить за все опрометчиво кинутые фразы и снисходительно-пьяные взгляды.
Он делает еще три необходимых глотка, прежде чем ему на мгновение удается заметить в толпе разгоряченных тел Доминика, но он тут же вновь теряет его из виду. Отодвигая уже пустой стакан в сторону, он максимально сосредотачивается, приказывая себе сейчас же отыскать блондинку и высказать лично недовольство хотя бы тем, что тот испарился сразу же, как только переступил порог клуба. Беллами чувствует, как начинает терять над собой контроль, ведь идея притащиться сюда изначально была ему не по душе, а уж перспектива сидеть одному за барной стойкой и непонятно для чего напиваться и вовсе выводила мужчину из себя.
Недовольство усиливается по мере того, как он продвигается сквозь плотную массу к тому же двигающихся тел. Сам Беллами находит танцы дурацким занятием и убеждается в этом все больше с каждой секундой. Он снова замечает Ховарда, в этот раз упорно направляется к намеченной среди толпы цели, едва слыша ругательства пострадавших от его локтей людей через музыку.
Небрежно скомканная байка Беллами так и остается навсегда позабытой на высоком барном стуле, когда брюнет обнаруживает Ховарда в компании сомнительного, с позволения сказать, кавалера. Незнакомый, широкоплечий мужчина недвусмысленно держит Доминика за талию, шепча при этом что-то на ухо своей пойманной в сети добыче.
Негодование, которое Беллами и сам до недавнего виски не мог осознать до конца, проявляется так явственно, вырываясь из-под контроля, что он едва сдерживает сердитый выкрик, понимая, что все равно не будет услышан в этом всеобщем звуковом хаосе. Доминик, на самом деле, просто кинул его прямо у входа, и даже не сидел на одном из тех темных кожаных диванчиков в углу, прикурив и томно заведя разговор со случайным, почти что не видимым собеседником. Он бесстыдно терся вместо этого о какого-то типа, который даже не в его вкусе, насколько может судить Мэттью.
Неужели ему уже настолько все равно? Властная злоба вскипает в нем все более яро. С какой стати его Ховарда будут удерживать руки не самого Беллами?
Понимая, что перекричать низкие басы качающей музыки ему все равно не удастся, Беллами лишь ощутимо сжимает шею Ховарда сзади, чтобы тот, наконец, обратил на него свое внимание.
– Не хочешь мне ничего сказать? – спрашивает он в самое ухо драммера, когда растерянный на мгновение новый знакомый выпускает его из своего захвата.
– Говорить я тебе ничего не хочу и тем более не должен. Мы, кажется, уже все сказали друг другу всего час назад, – вздергивает подбородок Доминик.
Вызвавший такую бесконтрольную вспышку, незнакомый мужчина растворяется в толпе, оставляя их решать свои проблемы ровно столько, сколько им заблагорассудится. Беллами тут же ухватывает Ховарда за локоть и тащит куда-то в сторону, тем самым вызывая довольно бурный протест со стороны блондина.
– Я не твоя, нахуй, собственность! – даже сквозь грохочущую музыку может расслышать Беллами, пока настойчиво ведет за собой Доминика.
– Ошибаешься, – самому себе отвечает Мэттью, не обращая никакого внимания на возмущенного Ховарда, который наглеет до предела, не оставляя брюнету выбора.
– Пойдем, проветримся, – продолжает уверенно пробираться с непонятно откуда взявшимися силами сквозь толпу Беллами. – Нас могут узнать, идиот.
– Да что ты, – смеется во все зубы путающийся в ногах Доминик. – Для меня ошибка не такая уж и фатальная, если меня застанут с кем-нибудь кроме тебя.
– Заткнись, – отрезает вдруг Мэттью.
– А то что? – вдруг упорно тормозит прямо у бокового выхода Ховард, часто дыша. Ему это начинает надоедать. Он что, игрушка, чтобы таскать его куда захочется?
– Клянусь, я тебе врежу, – глядя прямо в глаза, серьезно говорит Беллами, мгновенно вспомнив прошлый раз, когда он не сдержался. Но то было далеко в прошлом и уже почти забыто, если бы сейчас Доминик не вел себя как избалованная, тупая девчонка.
Ухмыляясь, Ховард молчит некоторое время, словно желая распалить гнев гитариста еще сильнее. Беллами убежден в том, что для одного вечера выходок пьяного блондина вполне достаточно, но считает ли так сам Дом?
– Что, так сильно хочется начать карьеру бляди? – бросает вызов Мэттью, стоя совсем близко.
– А если и да, несчастный мальчик останется без любимой игрушки? – тут же повышает голос в ответ Ховард. – Какая жалость, многофункциональный Доминик Ховард отказался потакать светилу наших жизней! Ты на себя бы со стороны посмотрел, весь из себя главный, – Доминика уже не остановить. Несправедливо сейчас забыть о том, что у него накипело куда дольше, чашу переполнило грубое отношение к себе. Ховард любит и уважает себя как никто другой, и алкоголь просто не позволяет ему терпеть дольше, разгоняя по венам адреналин. Однако чем больше он говорит, тем хуже оскорбляет вскипающего будто на медленном огне Беллами.
– Доминик, – медленно моргнув, низко произносит Мэттью, не желая продолжать эти взаимные, ничего хорошего не предвещающие, оскорбления. – Ты же прекрасно понимаешь, что не найдешь там, – он кивает головой в сторону шумного танцпола, – того, чего ищешь.
– С чего это вдруг мы такие проницательные и сопереживающие?! – В отличие от Мэттью, Доминик вовсе не хотел останавливаться, впервые за столь долгое время меняясь по собственной воле местами с Беллами. – И что же можешь дать мне ты? Может, ты лучше меня знаешь, чего я ищу, м? Мысли читать научился, или в людях разбираться начал? Честно признаться, неожиданно и то и другое.
Дерзость Доминика уже превышает лимит в несколько раз, поэтому Беллами решает немного сдать назад.
– Ладно, умник, вали.
Для большего эффекта Мэтт даже отступает в сторону, прекрасно понимая, что если Дом скажет еще хоть слово, его благоразумие треснет по швам.
– То есть как?
– Ведь я тебя уже до чертиков достал, так? Настолько, что ты глотаешь всякую дрянь, лишь бы забыть о том, что я не самый лучший человек в мире? А потом сам ведешь себя как наглая шлюха. Таково твое святое благородство?
– Может, я и шлюха. Вот только уже не твоя, – Доминик разворачивается, гордо распрямляя плечи, пытаясь направиться в толпу, но его вдруг резко притягивают за локоть и снова ведут куда-то не туда. Мэттью исчерпал свой запас терпения, за доли секунды решая не отступаться.
– Ты – моя собственность. Не пытайся даже отрицать это, – шипит он на ухо Ховарду, затаскивая того в середину столпотворения.
С того момента, как его руки крепко обвивают Доминика, мужчине становится вдруг резко наплевать, что их может кто-то узнать. Мэтту даже кажется, что от такой внезапной близости, после обмена колкостями, он опьянел в десятки раз сильнее, желая Ховарда так жестко, как уже давно не было.
– Здесь жарко, не так ли? – Спрашивает вкрадчиво он, прижимаясь губами к уху Дома, подталкивая его к толпе, но не уводя слишком далеко.
В придачу к своему вопросу, Беллами максимально быстро скользит ладонью Доминику между ног, сжимая ощутимо сильно, стоя при этом за спиной блондина.
– Чувствуешь меня? – он постепенно начинает прижиматься бедрами к заднице Доминика все плотнее, ведомый ритмом очередного бессмысленного бита. – Ведь для шлюхи главное, чтобы ее хотели. Кто еще будет хотеть тебя так же сильно, как я?
Жар двигающихся в своем особом ритме тел постепенно затуманивает разум Ховарда, еще более горячие прикосновения Мэтта начинают сводить его с ума. Тот тем временем тяжело дышит в шею блондину от накатившего возбуждения, поднимающего стада непослушных мурашек, сбегающих вниз по спине Доминика.
Он тяжело сглатывает, не в силах отрицать свою слабость перед Беллами. Опьяненный организм настойчиво высказывает свои требования, и Ховард не может сопротивляться, даже если его самолюбие и было задето всего несколькими минутами ранее. Это становится уже не таким важным, ведь прикосновения намного честнее слов. По крайней мере, в их случае.
Блондин с трудом поворачивается боком к Беллами, который все не выпускает его из крепко обвивающих за пояс рук даже спустя пару минут.
– Поехали к тебе, – погромче произносит Доминик, склонившись к Мэттью и закусывая губу, получая в ответ от того победоносную ухмылку.
***
– Соси, – пьяный Мэтт не стесняется в выражениях.
Еще одной особенностью этого состояния является то, что он может избавить себя, да и Доминика заодно, от такой мешающей одежды всего за минуту. Тряпки разлетаются во всех возможных направлениях по номеру, и утром в его сторону сыплется немало проклятий из уст Ховарда, который не может найти нижнее белье, в то время как оно висит на светильнике за его спиной. Предвкушение чего-то знакомо пошлого вспыхивает в его голове и не спешит угасать; Доминик проводит по члену Мэтта рукой.
– Желательно до второго пришествия, Ховард, – усмехается Беллами, уже не обращая внимания на заплетающийся язык. Но Дом умудряется понять его каким-то чудом в любых ситуациях, что уж говорить про подобные этой.
– Хочешь поиграть в босса, Беллами, – хмыкает Ховард, отвечая тем же тоном. – Я полюбуюсь, как ты будешь отсасывать сам себе.
Мэтт рычит в нетерпении, пререкания блондина лишь заставляют хотеть заткнуть его еще больше, раскаляя желание до предела. Шея Ховарда напряжена, когда он обнажает головку и пьяно промазывается языком, в попытках не дать Мэтту дернуть себя за волосы, заставить взять глубже, лишить выбора. Но Беллами вскоре и сам не может устоять перед желанием провести пальцами по сильной шее и плечам, коснуться дрогнувшего кадыка, свидетельства того, что Ховард старательно слизывает выступающую смазку, сглатывая вместе со слюной. Мэтт уже может представить, как он будет глотать его сперму, высовывать язык, прикрывая глаза, потому что у Беллами уже не будет сил на тиранию. Он явственно ощущает вместе со жжением в груди, что одного представления ему ужасно мало.
– Соси, Доминик, – повторяет он, притягивая обеими руками за волосы, и барабанщик впивается мозолистыми, шершавыми пальцами в его бедра, вбирая глубже и тут же начиная посасывать с излишне пьяным усердием, удерживаясь от желания больно зажать кожу белыми, ровными зубами. – Глубже. Твой чертов рот создан для этого.
– А для чего тогда твой? Чтобы нести вздор? – отрывается против давления рук Ховард, слыша сердитое дыхание в ответ.
– Чтобы слизывать свою сперму с твоей растраханной задницы, – он снова притягивает, но Доминик подчиняется в этот раз, мыча то ли протестующе, то ли довольно. – И поверь мне, я сделаю это сегодня.
Ховарду надоедает быстрый ритм, банальный и знакомый, и он деловито отстраняется, водит губами, размазывая свою слюну, пока влажная и горячая головка не упирается ему в подбородок. Алкоголь приносит Беллами быстрое и стойкое возбуждение в девяти случаях из десяти, позволяет Ховарду чувствовать себя грязным, желанным, как дорогое удовольствие, которое нельзя перестать желать, даже когда получаешь его сполна. Всегда остается что-то, что он сам оставляет между ними, и Мэтт нетерпеливо рушит все преграды, чтобы снова ощутить всю прелесть обладания его телом.
Он берет за щеку, причмокивая, с больным удовольствием отмечая, как растягивается кожа, как мычит Беллами над ним, и снова отстраняется, слизывая свое в смешении с чужим, сглатывая солоновато-горький вкус, который все равно оседает на рецепторах, отпечатывается в памяти огненными шрамами. Теперь, когда он чувствует свою власть, стоя на коленях перед брюнетом, он может вступить в свою любимую игру, испытывать их обоюдное терпение, позволяющее вытягивать остроту ощущений капля за каплей, ловить языком горячее возбуждение, а глазами голодный взгляд.
– Хуесос, – кидает Беллами, сжимая до боли пальцы одной руки, оставшиеся в волосах. – Потаскуха.
Блондин не удерживается, отвешивая шлепок по ягодице с громким звуком, мстительно сжимая кольцо пальцев у основания члена брюнета, толкая в самое горло. От дразнящей злости до пылающей страсти всего пара движений, и Беллами ничего не остается, кроме как работать незанятым ртом, пусть и не в такой степени, как сам Доминик.
– Что ты скажешь, когда я прижму тебя к стеклу на балконе, и каждый, кто захочет, сможет увидеть, как дамский угодник любит, когда его трахают, – брюнета несет, он не затыкается уже ни на секунду, воплощая в слова все фантазии воспаленного алкоголем ума без лишней скромности. – Любит твердый член, любит быть оттянутым за волосы, любит получать жесткие шлепки по упругой заднице. Не кажется удивительным, что он находит с другими дамами общий язык, – слова, как яд, проедают остатки разума в светлой голове, - ведь он так любит, когда его ебут.
– Мудак, – Ховард вскакивает, едва ли не падая на Беллами. – Самоуверенный уебок, – с каждым словом пальцы, мгновенно поддержавшие за ягодицы, сжимают все сильнее, а зубы сталкиваются все чаще. Он продолжает обсыпать оскорблениями пьяного в стельку гитариста, пока тот вытаскивает его на скользкий холодный пол застекленного балкона.
Через примерно метр в обе стороны располагаются балконы точно такие же, с прекрасным видом, и при желании можно увидеть все до мелочей. Как морщится от жесткого вторжения в свое тело блондин, распахивая рот, как брюнет за ним вжимает его плечи в холодную поверхность стекла, резко вводя пальцы, будто пытаясь пронзить насквозь, вынуждая прогибаться под давлением, жадно наблюдая за собственной жестокой неприличностью.
– Проси.
– Иди на хуй, – шипит Ховард, подаваясь назад, на двигающиеся в нещадном темпе пальцы.
– Кажется, это сегодня на тебе, – смеется Мэтт, и Доминику жутко хочется сделать ему больно, сжать до потемнения в голубых, с виду невинных, но таких блядски наполненных желанием глазах.
Когда Доминика накатывает покалыванием кожи от контраста холодной материи на пылающей коже, кажется, Беллами не может сделать ситуацию хуже, но тот достает пальцы и начинает тереться членом о покрасневшую кожу, и Ховард отчаянно скользит пальцами по стеклу, не находя за что зацепиться. Светильник в спальне все еще включен, и Доминик может видеть отражение всего, что происходит между ними. В голове образуется всепоглощающая воронка энтропии, и он не смог бы даже при большом желании подобрать слово тому, чем они занимаются. Снаружи город живет своей жизнью, мерцают огни одной из самых оживленных улиц, но весь мир сужается до этого полу помещения и них двоих. А Беллами все еще дразнит, цепляясь взглядом в зеркало, будто видя там другой мир, состоящий из анти-материи: видит, как запотело стекло, как вжат грудью блондин, как скользят его пальцы по стеклу, не находя опоры, и как он задыхается с распахнутым ртом, потому что…
Преодолевая сопротивление мышц, головка прорывается дальше, и Доминик дергается, словно пойманная в сети рыба, но крепко вжимающая в стекло рука мешает ему податься назад, и Беллами выходит из него, не успев толком ощутить всю тесноту и жар вспотевшего от крайнего возбуждения тела. Ховард прогибается в спине изо всех сил, но когда сдается, проезжаясь головкой члена по холодной поверхности перед собой, то дрожит, как лист на ветру. Его тело заходится в истерике, в желании быть удовлетворенным, а разум будто отделяется от него, и он тоже может видеть себя со стороны любого, кто случайно поднимет взгляд чуть выше. Новый поток оскорблений покидает его рот, но голос предательски дрожит от возбуждения.
– Трахни меня, эгоистичный ублюдок, беспринципная тварь, сумасш… – фраза обрывается криком, потому что Беллами наконец-то снисходит до того, чтобы войти в пару рывков до основания. – Вот так…
Сумасшедшим себя чувствует и сам гитарист, у него темнеет в глазах от непомерного желания. Он раздвигает ягодицы ладонями, чтобы с пошлыми шлепками удовлетворить свою неисчерпаемую жажду.
– Животное, – у Доминика не хватает сил отстраниться от стекла; оно уже потеплело, перед лицом запотевшее место размылось, и он уже не может понять, обманывает его зрение или все же стекло.
– Такое же, как и ты, – шипят на ухо в ответ. Брюнет еле сдерживается, чтобы не начать кусать соблазнительно горячую кожу плеч перед собой, но он прекрасно знает, что нельзя. Это знание, кажется, въелось в подкорку, засело в самых дебрях ментального архива, потому что каждый ненужный, неосторожно оставленный след может стоить им скандала, когда они будут выходить из отеля утром.
Он все равно притягивает за бедра к себе, заставляя прогнуться в спине, и кусает ниже, вырывая череду всхлипов, оставляет засосы на загорелой коже, где только можно, сильно сжимая зубы.
– Ублюдок, – выплевывает Ховард, изо всех сил подаваясь на глубокие толчки.
Брюнет лишь оглаживает ладонями бока Доминика и победно улыбается, потому что тело драммера никогда не врет, чутко отзывается на любимую ласку. Мэттью знает где, знает, как сильно и до чего дотронуться, чтобы свести блондина с ума.
Тот в ответ откидывает голову назад, глотая воздух, которого все равно оказывается недостаточно, будто пытаясь надышаться на столетия вперед, но минуты пролетают мгновениями мимо, и его тело уже дрожит от холода стекла не меньше, чем от жара, наступающего сзади. Доминик испытывает извращенное удовольствие от контраста ощущений, и лишь беспомощно стонет, переходя на скулеж потерянного в похоти человека. Ему уже становится неясно, имеет ли какой-либо конец его желание, он будто источает его смесью запахов: смазки, пота и секса; Мэтт же идеально различает и улавливает каждый из них, наслаждаясь в полной мере тем, как гладко и горячо его член двигается в дрожащем Доминике. Перед ним, под ним, вокруг него.
В очередной раз откинув голову назад, блондин получает желаемое: Мэтт хватает в горсть светлые пряди и с силой тянет на себя, склонившись и мокро лизнув впалую щеку драммера, прекрасно зная, что такая метка понравится жаждущей пошлости натуре Ховарда. Блондин вскрикивает, протягивая захлебывающийся стон после, и, кажется, что он умрет, распылится в следующую же секунду, потому как начинает долбиться в самое нужное место Беллами, но эта секунда будто отдаляется с каждым обратным движением, с каждым влажным мазком дальше вниз, по шее.
– Моя идеальная дрянь, – сквозь зубы цедит Мэттью, сосредоточившись на глубоких и резких толчках. – Редкая, грязная шлюха, – он ждет чуткого ответа тела блондина, когда к метким словам добавляет звонкий шлепок по влажному бедру Доминика. И ответ следует незамедлительно, с шипением, в котором будто чудится заветное «да», с тем, как Ховард подается назад, выставляя задницу, его тело выпрашивает еще, потому что ум уже не в состоянии контролировать что-либо.
– Тебе понравится, если я буду трахать тебя до настоящих мольб, – живо хрипит Мэтт, выделяя быстрые фразы толчками. – Пока ты не начнешь трепетать в моих руках. И я ведь буду.
По телу Доминика бегут крупные мурашки, и, сглотнув, он понимает, что Мэтт если их и не увидел, то почувствовал своей разгоряченной кожей; сглотнув ком раскаленного воздуха, блондин находит в себе силы, чтобы ответить.
– Надейся, что у тебя хватит сил.
– Какая же ты, – Беллами и сам задыхается, ощущая в полной мере накатывающее дикое удовольствие, – упрямая сука, Доминик. – В отместку прижимая его к холодному стеклу плотнее, он и сам сходит с ума, не в силах удержать себя от того, чтобы оставить пару грубых укусов на плече не умолкающего уже ни на минуту Ховарда.
Он отводит руку назад, и ему не сразу удается ухватить вколачивающегося в него брюнета за ягодицу, в желании соединить их тела воедино, ради острой потребности замереть на секунду и испытать сладкие муки без трения, когда горячий член Беллами так идеально его растягивает. Мэтт упирается лбом во влажную шею Доминика, ощущая, как пощипывает кожу, и неотрывно смотрит вниз, на место, где они нехитро воссоединяются физически. От ощущения горячего, твердого члена, полностью погруженного в его задницу, у блондина покалывает поясницу острейшими иголками возбуждения. Ховард мычит протяжно и долго, выжидая еще несколько секунд, после чего сам делает попытку двинуть бедрами вперед, подчиняясь слабости собственного тела, но к его удивлению, Мэтт не дает ему этого сделать, дыша тяжело и сердито во влажную от пота шею. Он лишь сжимает Доминика крепче в своих руках, едва ли не закатывая глаза от окутывающего его чувство обоняния запаха, от окружающего в свою очередь его крепкую длину жара.
– Ну, – хныкает он, все еще пытаясь преодолеть давление, оказываемое телом Беллами на его спину, когда тот, дразня, поводит бедрами чуть в сторону.
– Почему бы тебе не признаться в своей страсти? – сдавленно шепчет Мэттью на ухо нетерпеливому Дому, из последних сил сдерживая желание возобновить мощные толчки. – Согласиться вслух, какая ты жадная до ебли сука, – брюнет вращает бедрами и коротко вскрикивает, когда Ховард сжимается вокруг его возбуждения.
Отрывками образов сотни мыслей, неоформленные, сгустками проносятся в голове Ховарда, он так ясно ощущает все попеременно, снова мстительно напрягая мышцы, вспоминая, как может Мэтт доводить его до бессознательного состояния сладкой, возбуждающей пыткой, пока не начнут подкашиваться ноги. Все слова враз покидают его голову, и он лишь мотает головой, больно ударяясь виском, глядя в сторону, когда Беллами снова вжимает его в балконное стекло. Он скользит грудью по его спине, насыщая организм необходимыми чувствами, когда Доминик закусывает губу и тихо жмурится, смиренно ожидая грубых толчков. В меру сильно и ощутимо сдавив горло Ховарда рукой, Мэтт резко выходит из него и вгоняет член по самое основание одним длинным и быстрым движением.
Громкое «ах» вырывается из его сдавленной глотки, Доминик снова пытается уловить как можно больше воздуха пошло раскрытым ртом, когда понимает, что цепляется за что-то скользящим невидящим взглядом, но не успевает понять, за что именно, потому что резкие толчки возобновляются, становятся размашистыми.
С соседнего балкона смотрит еще одна пара глаз.
Жаркая волна окутывает его тело, заставляя извиваться сильнее, словно вызывая у случайной зрительницы, судя по длинным темным локонам волос, зависть. Доминик выставляет задницу еще больше, когда глядя ненавязчиво, различает явный интерес со стороны к действу, остроту которому добавляет смачный плевок Мэтта туда, где их тела сливаются в одно.
Чувствуя, как замедляется брюнет, Ховард раздраженно рычит, и подобная реакция не минует особого внимания Беллами – он рывком выходит из разгоряченного блондина, заставляя подкашиваться колени, но резко разворачивает к себе лицом, вовремя подхватывает под задницу, вперив в уже нагревшееся стекло и заставляя его обвить себя ногами за пояс. Сам Мэтт вряд ли замечает, как Доминик дерзко косится в сторону, позволяя себе стонать и прогибаться в спине, все острее чувствуя накатывающий даже без дополнительных ласк оргазм.
– Что-то я не умоляю тебя, как ты обещал, – еле выговаривает Доминик, без конца облизывая пересыхающие губы, стреляя короткими взглядами в сторону.
Эгоистично потерянный в собственном удовольствии, Мэтт возвращается к вновь бросающему вызов блондину.
– О, сейчас увидим, – мстительно усмехается он, чуть отклоняясь, лишая Доминика половины опоры.
– Что ты блять де... – его возмущенная реплика прерывается криком, он цепляется обеими руками в Мэтта, боясь упасть, а брюнет тем временем пользуется замешательством, мощными толчками заставляя Ховарда сходить с ума.
– Блять, Мэтт!
– Что, блядь? – у Ховарда закатываются глаза, но он все еще различает девушку в белой рубашке за стеклом напротив, ее бледные пальцы теперь касаются стекла.
– Я сейчас с ума сойду, – выдыхает, сдаваясь, Доминик.
Внизу живота вполне однозначно тянет и, потеряв дыхание, блондин со стоном высказывает единственную просьбу – вколачиваться в его тело, не останавливаясь. После нескольких сумасшедших толчков, Дом уже начинает думать о том, как бы вообще не потерять сознание и быть в состоянии осознавать происходящее.
– Ты кончишь тогда, когда я захочу, – приказывает Мэтт, опьяненный своей маленькой победой, замечая, как на его слова сверкнули потемневшие глаза Ховарда.
– Да, – из последних сил стонет он, продолжая затем выдавать спутанные фразы одобрения, перемежающиеся матами.
На плечах у Беллами уже остаются цветущие красным следы от сильно сжимающих пальцев, пока Ховард все извивается, начиная содрогаться крупной дрожью, не в силах больше выдерживать сносящие голову сильные толчки по простате. Захлебываясь стонами подступающего оргазма, Доминик безостановочно скулит и впивается короткими ногтями в измученные плечи брюнета, наплевав на показательность и просто получая дополнительный, бешеный кайф от прикованного к ним взгляда девушки.
– Моя блядь, – из последних сил выдает Мэтт, крепко обхватывая Доминика руками.
Блондин чувствует, как трется между их влажными телами его возбужденный до боли член, и это не столько помогает, сколько раздражает. Отсутствие очевидной стимуляции не препятствует тому, что как только Ховард начинает сжиматься почти что конвульсивно, настает уже очередь Мэтта сходить с ума, впиваясь зубами в шею блондина, наплевав на все предосторожности.
– Мэтт, пожалуйста! – выдает он, но Беллами не реагирует, утопая в воронке поглощающей все тело горечи наслаждения.
Он рычит, яростно двигая бедрами, больше не слыша Ховарда, когда тот обессилено хнычет, не в состоянии унять давно сдерживаемую дрожь. Блондину хочется, чтобы Мэтт отстранился на должное расстояние, чтобы не чувствовать прикосновение к своему изнывающему члену, ради чистого, ни с чем не смешанного оргазма с осознанием грубого проникновения и только.
– Мэтт, кончай, – скулит Доминик.
– Проси.
И блондин уже не в силах противостоять.
- Мэтт, Мэтт, Мэтт, пожалуйста, кончай в меня, блять, - последний слог обрывается ощущением внезапной вспышки, как и всегда, оргазм без стимуляции настигает его словно атомный взрыв, заставляя член истекать смазкой, а мышцы судорожно сжиматься вокруг Беллами, за это получая жгучую изнутри награду.
Дом больше не стонет, он опаляет кожу брюнета частыми и отрывистыми выдохами, сведя брови к переносице и впадая в безумие от осознания принадлежности Беллами. Из последних сил удерживаясь, чтобы не рухнуть использованной куклой, Ховард гордится своей исключительностью, представляя, как их тела выглядят вместе, со стороны, и эта мысль внезапной вспышкой взрывается в его голове, заставляя желать язык брюнета между своих покрасневших от шлепков ягодиц. Доминик даже не успевает осмыслить импульс желания, как оно уже соскальзывает с его припухших губ.
– Вылижи, – и у Мэтта даже не находится желания возражать, ведь теперь они пьяны гораздо более серьезно, чем были неопределенное количество времени назад. Кидая взгляд в сторону, Доминик замечает, как колышется тень занавески в двери соседнего балкона, но брюнет отвлекает его довольно скоро, раздвигая нетерпеливыми пальцами его ягодицы.
***
Не успевая проснуться до конца, Мэттью осознает невозможность пошевелиться, не нарушив при этом сон Ховарда. Не открывая глаз, он подтягивает правую ногу выше и с удовольствием чувствует, как на нее приятной тяжестью ложится бедро драммера.
Его кожа кажется необычайно теплой, и ощущение слегка отвлекает от слабого, похожего на помехи шума в голове. Еще и поэтому он добровольно отказывается шевелиться, чтобы не обнаружить даже в малой степени какой-либо дискомфорт.
Наконец открыв глаза, Мэтт несколько минут разглядывает беспорядок в комнате, а вернее, лишь угол с вывернутыми наизнанку джинсами Доминика и одиноко валяющимся там же серым носком. Ему совсем не хочется даже поворачивать голову, потому что, вспоминая прошлый опыт, он знает наверняка, что малейшее движение может отозваться в теле внезапной болевой вспышкой.
Просунув руку между их телами, Мэттью лениво оглаживает любовника по горячему животу, и мужчина отзывается на эту ласку тяжелым вздохом в его плечо.
Продолжая медленно исследовать уже давно знакомый изгиб бедра, он чувствует, как Доминик наваливается на него чуть больше, пытаясь неосознанно отыскать для себя наиболее удобное положение, пока в сладком полусне его ничего не тревожит. Блондин едва слышно что-то бормочет, переплетая их ноги, скользя своей между его, пока Мэтт пользуется положением и устраивает обе руки на его пояснице. Он начинает внимательно разглядывать потолок, ожидая, пока Доминик подаст хоть какие-нибудь признаки более сильного пробуждения.
Наконец, Доминик кладет голову на грудь Мэтту и облизывает пересохшие ото сна губы. В этот момент брюнет переводит взгляд, ожидая, что сейчас Доминик что-нибудь скажет, но он молчит, дыша глубоко и ровно.
Выждав еще чуть больше минуты, Беллами все же не выдерживает и тихо зовет его по имени.
– Чего тебе надо? – безобидно бубнит Дом, хмурясь и теснее прижимаясь щекой к теплой коже.
– Пора вставать, похмельная принцесса.
– Забудь слово «пора», ты ничего не делаешь вовремя, – сонно усмехается Ховард, затем снова сводя брови к переносице от неприятной, предвещающей большее, боли в висках.
– Да, мне просто надоело созерцать потолок, – парирует Мэтт, на самом деле не имея ничего против их сплетенных на полу тел. Поддаваясь внезапному желанию, он вдруг скользит губами по виску Доминика, насколько это возможно аккуратно перекатываясь на драммера и тягуче целуя в губы.
– Ай, – шипит тот в ответ, пытаясь расслабиться, но пол кажется слишком твердым для ноющей спины.
– Что-то болит? – улыбается во все неровные Мэтт, поддаваясь внезапному желанию получить вдоволь этих припухших губ.
– Вся жизнь болит. Спина особенно сильно, – с намеком шепчет Ховард, но больше не собирается пререкаться о чем-либо; момент слишком приятен, несмотря на весь дискомфорт, чтобы так просто его отпустить в копилку к другим случаям, ушедшим в прошлое безвозвратно.
Мэттью полностью разделяет его настрой, поэтому больше ничего не говорит, а снова наклоняется ближе и целует на этот раз в шею, пробираясь губами выше, к лицу блондина. Доминик под его ласками моментально расставляет приоритеты, игнорируя ноющие мышцы и прикрывая глаза от удовольствия, счастливо растягивая губы в улыбке. Мэтт следует его примеру, и намеком не выдавая, что голова будто свинцом налита.
Он останавливается лишь на миг, этого достаточно, чтобы оглядеть, немалым усилием воли открыв глаза шире, бардовые следы от укусов и особенно настойчивых поцелуев. Это лишь усиливает приятное ощущение где-то внутри, соперничающее с остальными, как пост-эффект от особого, долго тянущегося наркотика. Не выдержав, он осторожно утыкается на секунду лбом в ковер, после все же продолжая ненавязчиво целовать Доминика в ухо, слегка повернув голову, расслабляясь всем телом.
Блондин охотно поворачивает голову, предоставляя Мэтту больше места для ласки, и слышит, как Мэтт громко сглатывает, на секунду прервав свое приятное утреннее занятие. Он сам не знает почему, но все же обращает на этот момент свое особенное внимание, чувствуя исключительность этого утра, не смотря на то, что оно, в общем и целом, похоже на многие предыдущие, если только не считать пробуждение на полу.
– Щекотно, – сдавленно хихикает Доминик и дергает плечом, когда губы мужчины касаются его совсем уж невесомо.
Это заставляет Мэттью улыбнуться краешками губ, несмотря на нежелание сдвигаться с места.
– Нужно подниматься, – вкрадчиво говорит он, понижая голос, вызывая лишь недовольное мычание в ответ.
Доминик чувствует, будто вместе с одеялом они завернуты еще в один кокон, вырываться из которого значит нарушать возникнувший уют.
Только поднявшись на ноги, Мэтт успевает прочувствовать всю гамму боли, начиная от затекшей шеи и заканчивая мышцами ног, стоя на которых он удерживал на весу хоть и стройного, но все же довольно тяжелого Доминика. Зажмуриваясь и прикладывая ладонь ко лбу он принимается топтаться на месте, заставляя свой мозг работать в попытках отыскать, наконец, в этом бардаке хотя бы футболку, натянув которую было не так чертовски холодно. Наблюдая за брюнетом, Доминик только сильнее закутывается в одеяло, не желая вылезать, чтобы не отморозить пятки. Однако без Беллами под боком его сразу же обдает прохладой, которой Доминик отказывается придавать слишком уж большое значение.
– Я в душ, – выпаливает Мэтт, так и не найдя интересующий его предмет одежды. – Можешь пока поваляться, – мужчина наклоняется и поправляет одеяло, плотнее подоткнув его ближе к ногам Ховарда. – Если найдешь телефон, набери Тому.
Доминик не успевает высказать свое недовольство лично, Беллами будто ветром сдуло. Он ворочается, пытаясь укутаться в одеяло плотнее и заодно морально подготовить себя к тому, чтобы сесть.
Одной только подготовки оказывается явно недостаточно.
– Ну, черт бы тебя побрал, Мэтт, – стонет Доминик, изо всех сил сопротивляясь желанию рухнуть обратно на твердый пол и не подниматься с него вообще. Он тянется за штанами, оценивая возможность ухватить за край штанины, слишком резко, и мышцы протестующе стонут будто вслед за ним.
Заполучив желаемый предмет одежды в свои руки, Доминик ожидаемо находит средство связи отключенным в кармане. Заряда батареи едва ли хватает на один звонок, но другого выбора у них не имеется, нужно попросить Тома прислать машину. Он отыскивает нужный контакт в куче пропущенных вызовов с рекордной скоростью, предвкушая, с каким плохо скрываемым удовольствием Кирк будет удваивать его головную боль.
– Доброе, блять, утро, – вместо приветствия восклицает Том в трубку и Доминик отводит ее от уха чуть дальше, чтобы голос из динамика не вопил так невыносимо громко.
Свободной рукой мужчина хватается за край одеяла и набрасывает его себе на голову, как капюшон, неловко ерзая на пятой точке и чувствуя себя идиотом.
– Ты хоть представляешь, сколько сейчас времени? – вопрос врезается в и без того больную голову Дома.
– Да насрать, – отмахивается он, сухо сглатывая и ощущая непреодолимое желание выпить полный стакан холодной воды.
– Вы же вроде с Крисом уезжали, придурки, – специально не понижает тон Том.
– Такова жизнь, – язвит из последних сил Ховард. – Если ты хочешь увидеть меня живым, то советую не орать.
– Вполне себе нормальный тон, – отвечает с нажимом Кирк. – Надеюсь, вы хоть сами знаете, где находитесь.
– У Мэтта в номере, – ворчит Доминик, продолжая прежде, чем его прервут: – Я знаю, знаю. У меня сейчас сядет батарея, пришли за нами. Пожалуйста, – напоследок слащаво добавляет он, и, кажется, даже может увидеть, прикрыв глаза, как Том морщится чуть ли не с ужасом от подобного обращения.
– У вас полчаса. – Доминик не в силах ждать долгий, бьющий по вискам гудок, поэтому тут же мстительно нажимает на кнопку отключения, не выдерживая и снова растягиваясь на спине, несмотря на нужду подниматься и расшевеливаться хоть как-то.
Мэттью выходит из душа меньше, чем через десять минут и находит Доминика лежащим на боку с безучастным взглядом.
– У нас есть чуть меньше получаса, чтобы собраться, – говорит он, поднимаясь, идя по направлению к ванной и держа в руках комок собственной одежды, на что Беллами лишь кивает головой.
– Что это с ним, – бормочет Мэтт сам себе, но закатывает глаза от самого себя уже через пару минут, с трудом натянув штаны – поясница болит ужасно. Было бы наивно думать, что от пары неожиданных утренних (или полуденных) ласк как по волшебству у Доминика пройдут все боли, а особенно одна не самая приятная. Беллами потирает руками лицо, с раздражением думая о том, что придется бриться в скором времени, и пытается припомнить все, что сказал ночью.
Наверняка, некоторые не самые приятные вещи он вспомнит не сразу.
На свой эгоизм он снова смотрит как на что-то само собой разумеющееся. Он же не мог отдать блондина какому-то странному типу в руки? С каждым подобным притязанием это все больше становится похоже на зависимость.
Иногда случается, что даже у самых необычно глядящих на мир через искривления призмы восприятия людей просыпается подобная забота, когда они даже не могут толком ее распознать. Мэтт, однако, не задумывается об этом ни на секунду дольше, все для себя решив меньше чем за минуту, поэтому он надевает майку и отправляется на поиски пропавшей байки, и только через некоторое время, раздраженный, вспоминает, что ушла она из его рук безвозвратно еще в начале ночи.
Стоя в центре комнаты, Мэтт осознает, что ему совершенно нечем себя занять, пока Доминик будет в душе. Он хлопает себя по карманам и оглядывается по сторонам, надеясь, что его айфон не пополнил ряды пропавших вещей.
К радости Беллами, он находит его рядом с кроватью, выключенным, как и полагается в такие ночи. Покрутив устройство в руке, он решает не включать его прямо сейчас, а воспользоваться еще несколькими часами без назойливых звонков. Он уверен, Доминик уже сделал один, самый необходимый на данный момент, поэтому откидывается на почти не тронутую постель, укладываясь на простыни, пытаясь без особых успехов припомнить, как они с Ховардом оказались на полу.
Сам Ховард не заставляет долго ждать, выходит голым, как и был. Драммер решил немного прохладиться после душа, чтобы не причинять дополнительных неудобств заново, пока будет натягивать на влажную кожу как обычно идеально облегающую его одежду. Он оказался немало расстроен тем фактом, что его леопардовый пиджак испачкан чем-то непонятным, и Мэтта его вид еще больше сбивает с толку.
Но даже с ноющей болью в различных частях тела, Доминик держится как обычно самодостаточно, и это заставляет Беллами подняться со своего места и обойти кинувшего вещи на постель Дома, чтобы ненавязчиво прижаться к нему сзади.
– Ты... я тебя ничем не... случайно?
– Мир вертится не вокруг тебя единого, Мэтт, – беззлобно усмехнувшись, отвечает Доминик. – Пиджак жалко, вымазал чем-то. Можно я надену твою байку?
– Оставил вчера в клубе, – Мэттью морщится, елозя носом по плечу перед собой.
– Я тебя убить готов за вот это все, – Ховард проводит пальцем по своей же шее, надавливая наугад и шикая от укола боли. В ответ он получает лишь усмешку.
– Обмотаешься простыней, тебя никто не узнает.
– Очень смешно. А теперь можно мне одеться? – Дом поворачивает голову, наигранно мило улыбаясь. Мэтт отступает нехотя, проводя по волосам на затылке, который заново отдает ноющей болью.
Ховард почесывает шею, решая первым делом надеть майку, а потом уже приниматься за штаны, с надеванием которых возникнет чуть больше неприятных ощущений.
– Собираешься смотреть? – спрашивает он, заметив взгляд Мэтта, застывшего совсем рядом с ним.
Блондин не имеет особенных претензий на этот счет, просто он чувствует себя явно не лучшим образом и понимает, что выглядит довольно вымотанным и усталым.
– Могу помочь, – тут же отзывается Мэтт, не занятый абсолютно ничем, и Ховард фыркает, не представляя, что этим хотел сказать гитарист.
– Вчера ты мне достаточно помог. В обратную сторону.
Мэтт хмыкает и отправляется осмотреть номер на предмет забытых случайно вещей, оставляя драммеру время на последние сборы.
Доминик так и не говорит после Мэтту, что все их нынешнее благополучие висело на волоске из-за неожиданного наблюдения со стороны, да и вообще сомневается, не была ли девушка в белой рубашке призраком. Но когда они выдвигаются из холла отеля к присланной уже за ними машине, он успевает выцепить взглядом одетую в строгий костюм брюнетку, шелковистые темные волосы которой стянуты в тугой хвост. Она будто знающе ухмыляется ему напоследок, и он поскорее ныряет в машину вслед за Беллами.
– Ты как привидение увидел, – комментирует Мэтт, но Доминик лишь неуверенно улыбается, отворачиваясь к окну, все еще не решив, был пьяный риск оправданным или нет.
– Ничего не хочешь мне сказать, – незначительно подмечает Ховард.
– Пожалуй, нет, – Дом закатывает глаза, но торопится с оценкой, потому что Беллами продолжает, – кроме как извиниться за то, что я не могу отдавать твои узкие бедра кому-то еще.
– Ты так откровенен, – бормочут в ответ с легкой долей обиды, но оба явственно ощущают, что извинение принято, хоть и должно было звучать по-другому.
Ховард не надеется на радикальные перемены, он достаточно пробыл бок о бок с этим не менее упрямым чем он сам человеком. Но что-то удивительно удовлетворительное витает воздухе, и все сильнее кажется, что все стало на свои места. В очередной раз.
@темы: Hurt/comfort, ООС, Слэш (яой), Mr. Mudak, Ева Инферно, NC-17, PWP
Автор: Mr. Mudak
Соавторы: Ева Инферно
Пэйринг или персонажи: Мэтт/Дом
Рейтинг: G
Жанры: Слэш, Драма, Философия, Пародия, Повседневность
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Драббл, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Зарисовка о хозяйствах
читать дальше- Чем порадуешь на этот раз? - спросил Мэтт, заходя на кухню и видя увлеченного готовкой Доминика.
Тот, немного затянув с ответом, достал еще одну разделочную доску и положил на нее зелень.
- Борщ. Должно быть вкусно.
Мэттью неопределенно хмыкнул и подошел ближе к Ховарду, чтобы обнять мужчину поперек груди.
- Так сексуально выглядишь, когда чем-то увлечен, - пропел он блондину на ухо, стоило Дому расслабиться и на секунду поддаться касаниям рук Беллза.
Мэттью с удовольствием провел носом у него под ухом и вдохнул поглубже, прижавшись бедрами теснее к заднице Ховарда.
- Помоги мне и нарежь, пожалуйста, картофель, - плавно повернув голову, сказал Доминик, поймав дыхание брюнета на своих губах, который был явно не в восторге от такого серьезного настроя. - Только не слишком крупно.
Вытерпев несколько мгновений смятения, Мэтт все-таки выпустил Доминика из объятий и, отодвинув кончиком ножа пучок зелени в сторону, принялся нарезать корнеплод небольшими кубиками, несколько обиженный на отсутствие реакции.
На плите в кастрюле уже несколько минут кипела вода, и Ховард последовательно отправлял в нее овощи, определенно решив сделать суп диетическим.
Беллами косился на Дома непонимающе и удивленно, явно упуская что-то для своей логики, в то время как сам Ховард, как ни в чем не бывало, сверялся с рецептом на открытой страничке в ноутбуке.
- Готово, - твердо сказал Мэтт, отложив нож в сторону и схватился за край полотенца, висящего у Доминика на плече.
- Это что? - недовольно полюбопытствовал Дом, указав подбородком на горку кое-как порубленного картофеля. - Я же говорил — кубиками.
- Ты вообще в последнее время много чего говорить стал, - меланхолично начал Беллами и блондин даже повернулся к нему, желая выслушать претензии, пока Мэтт между делом будет уничтожать аккуратно порезанную соломку сладкого перца. - Борщ какой-то выдумал, а на прошлой неделе вообще лепил странную херню из теста и творога.
- Это называется вареники.
- Хуеники. Мы вообще трахаться будем? Или мне второй месяц созерцать результаты твоего сумасшествия.
- А что тут такого? Не эту ли ты херню с вареньем килограммами уминал?
Мэтт привалился к холодильнику и ткнул пальцем на пузатые банки, заботливо укрытые полотенцами, стоящие в ряд под столом, не обращая внимания на ответное молчание.
- Это что? - устало поинтересовался он, желая услышать ответ и моментально доказать идиотизм происходящего. – Им может еще и банное полотенце нужнее, чем мне?
- Компоты на зиму, вдруг протекут. А тут огурчики и помидоры.
- Лучше бы ты у меня протек, угу, - Беллами загибал пальцы на каждое объяснение, в очередной раз поражаясь невозмутимости любовника. - А что прячется вон там, в ведре? - брюнет прошел чуть дальше в кухню и беспомощно сел на стул. - Еще и сверху прижал. Это чтобы не украли, что ли?!
- Это, мать твою, квашеная капуста будет. И ты будешь мне ее рубить, а то как трахаться так мужик, - заявил Доминик, - а как помочь с чем по хозяйству, так и жди от тебя.
Беллами даже не смог обматерить его, а просто закрыл лицо ладонью, когда Дом переключил свое внимание на несчастный суп, выкипающий из кастрюли.
- Пока капуста не порублена, никакого секса, - предупредил равнодушно Доминик.
Так и жили они отныне, потому что жестко трахаться оказалось грешно и постыдно, а вкусно покушать каждый любит.
@темы: ООС, Пародия, Повседневность, Слэш (яой), Драма, Mr. Mudak, Ева Инферно, G, Философия
Автор: Mr. Mudak
Соавторы: Ева Инферно
Пэйринг или персонажи: Мэттью/Доминик
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, PWP
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика, Кинк
Размер: Драббл, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:О способностях
читать дальшеПри блекнущем белом свете, который старался пробиться сквозь плотно задернутые полупрозрачные шторы, Доминик провел влажными губами по крепкому члену Беллами, с удовольствием поцеловав головку. Мэтт крепче сжал руку в светлых волосах, в который раз облизнув пересохшие губы.
– Хватит уже с ним играться, – прорычал он в нетерпении, чуть толкнувшись бедрами вперед в неудачной попытке проникнуть в глотку Ховарда. – Соси как следует.
Обхватив стояк Беллами левой рукой, мужчина облизнулся.
– Прояви немного терпения, – Дом криво улыбнулся вслед за растворившимися в нагретом воздухе вокруг них словами, наблюдая за движением собственной руки, когда брюнет потянул за волосы слишком уж больно. – И давай повежливей, – с долей обиды заметил он, не обращая внимания на то, как Беллами шевельнул губами, желая что-то ответить. Вместо этого взяв в рот с влажным звуком, Ховард открылся еще шире, пропуская как можно глубже, чтобы свести с ума влажной теснотой своего рта. Реакция последовала незамедлительно, и Мэтт чуть ослабил хватку, скользнув пальцами к напряженной шее мужчины.
Доминик двигал головой в одном неспешном ритме, наслаждаясь своими действиями и вкусом Мэттью. В кои-то веки времени для этого было достаточно, и действия предвосхищались с минимумом принуждения со стороны нетерпеливого Беллами.
– Сглатывай слюну почаще, – прозвучало подобие на приказ, которому, по мнению Мэтта, Ховард не мог противиться.
Блондин тем временем дал прочувствовать мужчине всю тесноту своего рта, втянув щеки, прежде чем выпустить снова, тут же смачно сплюнув на горячую длину Беллами.
– Сбавь обороты, фронтмен, – лениво промурлыкал Дом, быстро и требовательно скользя и сжимая пальцами.
Мэттью не смог придумать для него ответ, потому что он тут же взял его в самое горло, свободной рукой соскользнув к яичкам. Брюнет закрыл глаза и сдвинулся чуть ближе к краю постели, отведя руки назад и опираясь на них, слегка склоняя голову в попытке выдержать прилив давящего наслаждения и вместе с тем продлить его чуть дольше. Он не мог даже помыслить о своих будущих действиях, потому что поддаваться сиюминутному порыву вместе с Ховардом было куда приятнее.
– Я буду давать тебе в рот в десять раз чаще, потому что ты весь дрожишь от удовольствия, дрянь, – последнее ругательство Мэтт высоко простонал, не ожидая, что Ховард будет так быстро и искусно дразнить его головку языком. Тот вздрогнул от хриплого ругательства; только одному человеку он позволял варьировать так широко в возможностях давать ему кратковременные прозвища. – Давать то, чего тебе так хочется.
Доминик усмехнулся, замечая знакомую привычку повторяться и уточнять и так звучащие вызывающе определения, после чуть отстраняясь, устроив для Мэттью небольшое шоу, в котором мужчина мог наблюдать тонкую ниточку слюны от своего члена до кончика языка Дома.
– И все потому, что ты тащишься, кончая кому-то в рот, – блондин сжал его у основания, разглядывая и облизываясь.
– Тебе в рот, – поправил его Мэттью, притянув одной рукой за шею, отчего мужчина настолько же нетерпеливо приоткрыл губы, скользя ими по головке, прежде чем снова принять всю его длину.
Доминик раздвинул его бедра чуть в стороны, устраиваясь удобнее и ерзая на коленях, тут же прочувствовав жжение от ссадин на них. Несмотря на это, он сосал с жадностью, заглатывая и замирая на несколько секунд, умудряясь оглаживать основание члена Беллами языком. Мэттью под ним рычал, то и дело убирая со лба Доминика его взмокшую челку, тем самым одобряя каждое движение его горячего рта. Будучи трезвыми, удовольствие у обоих было кристально осознанным, признанным единственным необходимым, когда мужчины оставались наедине. Ховард удовлетворялся возможностью ощущать в полной мере власть над затуманенным от его действий разумом Беллами, поддаваясь собственным желаниям и порывам с полным пониманием того, что ими он контролирует пробудившийся в гитаристе низменный голод. Он упивался возможностью усиливать его, доводить до жгучего нетерпения, до невозможности существования без умелых действий Доминика.
Все же Доминику пришлось оторваться от своего занятия всего на минуту, чтобы перевести дух и сглотнуть излишнюю слюну, перемешанную со смазкой Мэттью, и этого оказалось достаточно, чтобы брюнет ухватил его за руки и потянул на себя, подстегнутый жаждой пошлого поцелуя.
Терзая его рот языком, он упоенно слизывал свой вкус с уголков еще более припухших и оттого таких желанных губ Ховарда. Все это время Беллами держал его лицо в крепком захвате, целуя как в горячке, внезапно осознав, что Дом, не теряя времени, ненавязчиво ласкает его член, позволяя толкаться в кулак.
Мысль о солоноватом вкусе на покрасневших губах не покидает его, заставляя в очередной раз произносить такие ему необходимые слова.
– Каждый раз, когда вижу твой приоткрытый рот, я понимаю, – Мэтт сделал паузу, положив в рот Доминику пару пальцев, которые он тут же начал посасывать, пробегая языком между них, – как эти блядские губы хотят сомкнуться на моем члене.
Мэттью был так уверен в сказанном, что даже короткий и будто презрительный смешок Ховарда, выпустившего изо рта его пальцы, брюнета не смутил.
– Не слишком ли много о себе думаешь, – фыркнул он, мотнув головой.
В ответ Мэтт лишь приподнял одну бровь, глубоко дыша, когда, не разрывая зрительного контакта, Дом спустился вниз по его телу, снова захватывая его возбуждение губами и вылизывая головку.
Он бы рассмеялся, если бы не наглый взгляд Ховарда, неотрывно следящий за реакцией на свои действия, отражающейся в чертах лица Беллами над ним. Он наблюдал точно так же, открыто встречая дерзкий взгляд и будто удерживая его силой воли.
– Ты прирожденная шлюха, – Мэттью почти прошипел это, сквозь стиснутые зубы. – И твое желание сосать всегда будет сильнее желания выебываться.
В доказательство своей правоты он качнул бедрами вперед, и Ховард охотно заглотил твердый член без какого-либо сопротивления.
От остроты ощущений, Дом больше не мог, да и не хотел строить из себе строптивого мальчика, ведь ему и правда нравилось вытворять все это с Мэттью; проделывать раз за разом, демонстрировать свои умения и сводить с ума теснотой своей глотки.
Прервав наскучившие ласки, в быстром темпе он начал двигать головой, пока Мэтт не стал с силой насаживать его на себя, заставляя задыхаться и бороться с приступами кашля. Упираясь в бедра мужчины, Доминик свел брови к переносице, рывком оставив член Мэтта без внимания, гордо покачивающимся у него перед лицом, хотя на моменты подобного насилия его собственный член отзывался весьма весомым напряжением.
Как завороженный он наблюдал за тем, как по твердому и горячему стояку стекала его слюна, и боролся с желанием слизать ее в очередной раз, после уделив внимание яйцам Мэтта.
Дом не мог отдышаться и отделаться от саднящего ощущения глубоко в горле, где уже привык чувствовать упирающуюся головку. Под нетерпеливый стон Мэттью, он продолжить утолять жажду обоих с новой силой, взяв за щеку и позволив брюнету направлять его движения не слишком осторожно, трахая рот Доминика, как только захочется. Тот явно не был особенно против такого распределения сил, потому что в моменты, подобные этому, вопреки всему он снова чувствовал себя тем, кто управляет ситуацией.
– Не ленись и работай языком, – задыхаясь, попросил Мэттью, тут же получив желаемое, когда Дом начал вылизывать его по всей длине, крепко перехватив рукой у снования. – Еще, блядь…
Кусая губы, Беллами посмотрел вниз, где его взору открылась восхитительная картина: Доминик посасывал его яйца, при этом двигая по члену рукой, сбиваясь с ритма в этом единственном действе. Мэттью успевал ласкать его взглядом, замечая, как дрожат ресницы блондина, когда он втягивает щеки, создавая для Беллами практически невыносимо жаркую тесноту, которая посылает дрожь по всему телу.
– Я скоро…
– Я чувствую, – отозвался Доминик. Облизнув губы и сделав глубокий вдох, он вобрал в себя каждый сантиметр внушительной длины Беллами, причмокивая и надавливая языком под головкой, сводя с ума и себя и Мэтта, обещая несравнимый со всеми недавними по ощущениям оргазм.
Мужчина крепко прижал бедра брюнета, когда тот многообещающе содрогнулся под его ласками, переходя на громкие и непристойные крики. Дом принял это как вызов и отозвался с уже привычной чуткостью, делая все, что в его силах, чтобы Беллами вскоре излился горячим наслаждением на его бархатный язык. Будто одержимый ни на что не похожей зависимостью, Мэтт долбился глубоко в горло мужчины, туда, где теснота его глотки надавливала на головку, доставляя непередаваемое блаженство, пока Ховард позволял ему это, высунув язык, с кончика которого стекало несколько капель слюны. Он и не старался держать глаза открытыми, чувствуя себя окруженным запахом Мэттью, звуками, которые он издавал, удерживаясь в последние секунды, щедро делясь жаром своего тела с Домиником.
Беллами кончал долго и щедро, держа любовника за подбородок и глядя ему в глаза с неприкрытым восхищением, поражаясь, как сильно, раз за разом, его может возбуждать всего одна блондинистая сука. Он готов был поклясться, что нахальный взгляд Ховарда провоцировал его нарочно, будто спрашивая «хватит ли у тебя сил, чтобы отъебать меня прямо сейчас?». Но Мэтт отложил это на некоторое время, в данную минуту спуская все до последней капли в открытый рот Доминика, чтобы потом насладиться еще одним маленьким представлением, в котором Дом будет невероятно зрелищно глотать его сперму, пред этим вдоволь насладившись ее терпким вкусом во рту. Ведь именно эта совокупность ощущений ознаменовала теперь начало их уединения, не ограниченного никакими планами в этот редкий день.
@темы: ООС, Слэш (яой), Mr. Mudak, Ева Инферно, NC-17, PWP
Автор: Black_Eyed
Фэндом: Muse
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма, POV
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:"Я переносил в угрюмом молчании и пытки, и удары, и продолжал жить - не из любви к жизни, но единственно потому, что презирал трусость самоуничтожения."
читать дальше
Помнишь, я как-то говорил, что презираю даже саму мысль о саморазрушении и самоубийстве? Помнишь, я не раз тебе повторял, что это не выход и что это глупо? Помнишь, как я взрывался волной гнева при виде твоих очередных порезов на исхудалых и бледных запястьях? Помнишь, как я, не видя дороги, мчался к тебе, лишь бы успеть спасти тебя из той пучины страстей и чувств, что стремительным и смертельным ураганом охватили тебя? Помнишь, как я, прижимая к себе твое горячее от слез и содроганий тело, говорил тебе, что в мире еще столько вещей, ради которых стоит вставать по утрам? Помнишь, как я, несмотря на все сложности и твои истерики, клялся тебе в вечной любви? Ты возложил на меня слишком большую ответственность, и крест, который я нес, с каждой секундой сравнивал меня с землей. Но я ни разу не жаловался.
А сейчас ты первый раз в жизни довел меня до такого состояния, когда я безрезультатно ищу лезвие в шкафчике в ванной и больше всего на свете хочу причинить себе боль физическую, чтобы заглушить ту внутреннюю, что ты мне причинил.
@темы: Ангст, Драма, Black_Eyed, POV, PG-13
Автор: Госпожа Фейспалм
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Мэтт Беллами/Доминик Ховард
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, PWP, POV
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Мы могли бы отправиться к черту на рога, где даже не знают, что такое фотоаппарат; где песчаные пляжи не тронуты следами грубой обуви, а туземцы настолько пресыщены прозрачной водой океана, что купаются только по ночам, когда жара спадает и наступает блаженная темнота.
читать дальшеЭти касания далеко не нежные, но мне и не требуется излишняя обходительность, когда я чувствую крепкую хватку в волосах. Придвигаюсь ближе, как он и хочет, но боится произнести хоть слово, чтобы разбить ту благоговейную тишину, что висела между нами добрые десять минут. Пока он сверлил меня нахальным взглядом, пока решался сделать первый шаг, пока ступал ко мне медленной и важной походкой. Не отказываю себе в удовольствии прильнуть ближе, втягивая его запах – тот самый, по которому я уже успел соскучиться, пока томительное ожидание не свело нас в одной комнате, где нет ненавязчивых попыток вырвать Мэтта у меня из рук, разбивая наше общение нелепым поводом, уводя его куда-нибудь подальше, не забыв снарядить женской сумкой.
Я невольно обхватываю руками его за бедра, словно он может куда-то исчезнуть в такой час, когда все остальные уже спят или ведут беспорядочный образ жизни где-нибудь в близлежащих кафе, куда парни и отправились отмечать один из сотен концертов тура. А у меня есть уникальная возможность наконец сделать то, чего хочется именно мне, а не неутомимому гению, который сидит сейчас подо мной с раздвинутыми ногами и смотрит потемневшими от желания глазами.
- Хочешь что-то сказать? – спрашивает он, заведомо зная, что в моей голове ни на секунду не прекращаются мыслительные процессы, которые я должен контролировать постоянно, стоит ему попасться мне в руки.
- Нет, не хочу, - я высовываю язык и касаюсь влажной головки, прикрывая глаза, чтобы не видеть, как он смотрит на меня. От этого взгляда становится еще жарче, и невыносимое возбуждение мешает стоять на коленях.
Я раздвигаю ноги шире, устраиваясь удобнее, и на мгновение захватываю губами, ощущая горьковатый вкус смазки, выступившей парой тягучих капель. Он громко дышит, а я мычу от удовольствия, пробуя его, пропуская дальше, пока головка не упирается в мое измученное разговорами за день горло.
- Вот так, - Мэтт гладит меня по волосам, растрепывая их еще больше, ведет другой рукой вниз и касается щеки. – Ты мог бы и глубже, - нахально добавляет он.
А я пускаю в ход зубы, мстительно проезжаясь зубами по его члену, царапая чувствительную плоть, и Мэтт обиженно рычит, пытаясь оттолкнуть меня. Но я не позволяю ему, крепче цепляясь ему в бедра и расслабляя челюсти, чтобы в следующую секунду ласково обвести выступающие вены языком, возвращаясь к головке, на которой тут же выступает новая капля. Я жадно слизываю ее и смотрю ему в глаза, ловя боковым зрением движение его руки, которую он убирает от моей щеки. Мэтт тянется куда-то в сторону и ухватывает свой телефон.
- Снова будешь снимать? – выпуская его изо рта, спрашиваю я, заменяя губы рукой, чтобы сделать попытку провести разговор в подобной ситуации. Возбужденный Мэтт соображает еще меньше, чем концертный – мысли отображаются на его лице, как на чертовом экране компьютера, и я без труда их считываю себе в угоду.
- Ты даже представить себе не можешь, насколько это… - начинает он, а я самодовольно хмыкаю.
Почему же я не могу представить? Он делал это не раз, и не два, и каждый раз чертов Мэтт рисковал своей задницей и чуть ли не жизнью, пытаясь отнять свой телефон у желающих покопаться в его личной жизни. Беллами любит шутить с огнем, любит вести изящные игры со мной, любит выигрывать в любой из них, чувствуя себя при этом великим победителем, перед которым всегда открыты все из возможных путей.
Я не отвечаю ему, увлекаясь своим порочным занятием, которое нравится мне едва ли не больше, чем все остальное, чем любит занимать меня Мэтт. Двигаю рукой по члену, захватывая его снова в рот, беру за щеку, расслабляя губы так сильно, как позволяет физиология. Невольно издаю целый ряд звуков, которые раззадоривают его сильней, и я чувствую в своих волосах цепкую хватку, намекающую, что все может продлиться не так долго, как того хочу именно я. Отвлекаюсь на мгновение, чтобы глянуть в камеру телефона. Он всенепременно удалит это видео, а пока у меня есть шанс показать ему что-нибудь особенное. Это видео не останется в телефоне, зато следующее действо надолго засядет в голове Мэтта; он будет смаковать это воспоминание снова и снова, когда того будет требовать его неуемное либидо.
Отстраняюсь и плюю на него, так же быстро возвращаясь к прерванному занятию. Двигаю рукой по всей длине, целую головку и слизываю с пошлым звуком собственную слюну, смешанную с его смазкой, которой он истекает, как какая-то девчонка в свой первый раз. Он возбужден так сильно, он хочет меня взять прямо в тот момент, когда его руки подрагивают, и он роняет телефон, откидывая его в сторону, отборно при этом матерясь. Я улыбаюсь и отстраняюсь, вставая на ноги. От резкой смены положения начинает кружиться голова, но я не останавливаюсь, стягивая с себя светлую футболку и кладя руки на ремень, который с тихим и чувственным звуком исчезает из петелек джинсов.
- Говори, - это не просьба, но и не приказ.
Мэтт ждет от меня признания собственной сексуальности, комплиментов нашему совместному времяпрепровождению и од его гениальности, потому что ему удалось пробраться ко мне в номер такими изощренными путями. Но вместо этого я скидываю с себя последнюю деталь одежды и забираюсь к Мэтту на колени, хватая его за руку и направляя ее туда, где он хочет быть сейчас больше всего. Он втягивает воздух сквозь сжатые зубы, оглаживая меня между ягодиц, и не сдерживает свой порыв, надавливая, проникая кончиками двух пальцев, причиняя мне ощутимый дискомфорт. Вторая рука Мэтта ложится мне на талию, он гладит меня обманчиво мягко, обводит ребра и возвращается к животу, чтобы оставить там раскрытую ладонь, прижимаясь чуть ниже пупка, в опасной близости от моего члена – горячего и возбужденного, требующего к себе не меньшего внимания.
- Мне нечего сказать, - честно признаюсь я. Все слова давно высказаны, а то, что остается в голове вполне легко можно обречь в действия, чего я и добиваюсь от него.
Но Мэтт словно нарочито медленно двигается подо мной, убирает руки ото всюду и смотрит на меня как-то неопределенно, будто я отказал ему навсегда.
- На постель, - коротко командует он, и я соскальзываю с его колен.
***
- Тише, тише, - шипит Мэтт мне на ухо, и его руки, кажется, везде.
Он обнимает меня за грудь, пока я сбивчиво двигаю бедрами, лежа на нем. Я не вижу его лица, но это не мешает мне представлять какой он сейчас, как закусывает губы в нетерпении, когда я замедляюсь, как на его лбу выступает испарина, пока он сдерживает себя, чтобы не начать толкаться вверх, пока я ищу для себя удобное положение, при котором его член будет задевать мою простату. Я извиваюсь как змея, стенаю громко и требовательно, как будто он может мне чем-то помочь. В нетерпении насаживаюсь до конца и замираю, когда сладкая боль пронзает все тело, а бедра сводит томительной судорогой, оповещая меня о том, что оргазм предельно близок, если Мэтт будет толкаться в этом угле хотя бы еще минуту.
Снова мешаю ему, откидывая голову назад, почти касаясь ею подушки, и он целует меня в шею, беззащитно открытую для его изощренных касаний губами. Мэтт знает, что нельзя пускать в ход зубы, а еще он всегда держит в голове одну и ту же фантазию, в которой он делает все, что захочет – толкается грубо, оставляя синяки на загорелой коже, прикусывает зубами там, где хочет, трахает меня несколько раз подряд, что я не могу сидеть за установкой пару дней.
Мэтт делится подобными фантазиями так редко, и я запоминаю каждую из них, пытаясь вычислить – возможно ли ее воплощение в жизнь. Мы могли бы отправиться к черту на рога, где даже не знают, что такое фотоаппарат; где песчаные пляжи не тронуты следами грубой обуви, а туземцы настолько пресыщены прозрачной водой океана, что купаются только по ночам, когда жара спадает и наступает блаженная темнота. Я мечтаю о Мэтте, когда он исчезает куда-то на неделю, отмахиваясь поспешно делами; я мечтаю о Мэтте, пока он со мной – толкается в меня грубо, держа меня обеими руками, словно я могу куда-то деться. И я цепляюсь пальцами в его руки, издавая такие громкие стоны, что вряд ли стены способны их удержать. Распахнутое окно жадно ловит каждый звук и уносит их вместе с проворным сквозняком на улицу.
Думать сразу обо всем, просчитывать каждое движение, беспокоиться о конфиденциальности… Я шлю все предосторожности ко всем чертям, когда он переворачивает меня на бок, не выскальзывая из моего тела, и продолжает вбиваться в меня грубо и ритмично, не давая меня времени на передышку. Цепляясь пальцами за светлые простыни, я с трудом поворачиваю голову и смотрю ему в глаза. В них нет ничего, кроме желания, он не думает ни о ком, кроме меня, не помнит никого, кроме Доминика Ховарда, который извивается вместе с ним, прося одним только взглядом не знать другой жизни – той, где он становится примерным папашей и чертовым гением, который светит всем своим вниманием.
Он целует меня куда-то в щиколотку, невесомыми касаниями, похожими больше на шепот, он изливает его на мою кожу, которая тут же покрывается крупными мурашками, утекающими вниз по позвоночнику. Мы снова замедляемся, и я лежу на боку, глажу себя по груди и не хочу, что бы все заканчивалось. И Мэтт, словно слыша мои мысли, резко переворачивает меня на спину, наваливаясь на меня сверху, разрывая наш жизненно важный контакт.
Мэтт, как и я, не хочет, чтобы все заканчивалось. Он подхватывает меня под колени и разводит их в стороны, разглядывает меня, обласкивает взглядом и смотрит прямиком мне в глаза. Я, уставший от внутреннего диалога с самим собой, хочу отдаться действу и чувствам, позволяя себе забыться в его грубоватых ласках, но вместо этого ощущаю, как он медлительно оглаживает мою влажную от пота кожу, движется ниже и целует меня в живот. Мэтт так любит это делать, что позволяет себе исключительно редко, чтобы не привыкнуть, потому что возможности повторять подобное у нас почти никогда и не бывает.
Запрокидываю голову и любуюсь несколько секунд темными обоями номера, на которые мне совершенно плевать, потому как я пытаюсь отвлечься от его ласк. Он, словно дорвавшийся до сладкого ребенок, гладит чувствительную кожу, кончиками пальцев скользя то выше, то ниже, и не прекращает разглядывать мое лицо; я замечаю это боковым зрением, когда поворачиваю голову в сторону, всматриваясь в часы, стоящие на полке. Со стороны может показаться, что я хочу быстрее приблизить конец нашему уединению, но уж Мэтт-то знает всю правду. Каждая минута на счету, и именно поэтому мы не торопимся, наслаждаясь этим, растягивая секунды в минуты, и получая от этого небывалое удовольствие.
@темы: Слэш (яой), Госпожа Фейспалм, NC-17, PWP, POV, Романтика
Автор: Госпожа Фейспалм
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Мэтт Беллами/Доминик Ховард
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Романтика, PWP
Предупреждения: Кинк
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Мэтт весь – сплетение противоречий, недостатков, достоинств и неожиданных открытий. Каждый раз он показывает Доминику что-то новое, что тут же становится чем-то общим для них, интимным секретом, завораживающим представлением, которое Беллами устраивает только для него.
Varietas delectat (лат.) - разнообразие доставляет удовольствие
читать дальшеДоминик закидывает ноги на близстоящий столик и потягивается всем телом, довольно выдыхая. Его футболка задирается, обнажая плоский живот, и Мэтт, стоящий в дверях, не может сдержаться, чтобы не скользнуть на секунду взглядом туда, куда уходит еле заметная светлая дорожка волос. Он бесшумно движется за диван, оказываясь позади ничего не подозревающего Доминика, подходит ближе и наклоняется к самому уху, чтобы прошептать:
- Я тебе уже говорил про твою прическу?
Доминик вздрагивает, поворачивая голову, но тут же закатывает глаза и продолжает бездумно пялиться в телевизор, где кабельные каналы настойчиво демонстрируют какую-то второсортную эротику. Поздний час делает свое черное дело, а канал, который Кирк включил, уходя из их номера, показывает то, что должен.
- Что ты сегодня только не говорил, - отвечает Ховард, переключая канал, попадая на передачу про животных.
По дикой саванне мчится гепард, и Мэтт только фыркает, вспоминая о безграничной любви Дома к представителям кошачьих, а точнее – к разнообразию их окрасов. Хоть его любовь к данному принту в последнее время и поугасла, но кому, как не Беллами знать, что мании Ховарда так просто не испаряются, терпеливо дожидаясь своего часа.
- Может, я упустил это из виду, и мысленно высказал тебе все... - Мэтт наклоняется еще ближе, касаясь носом щеки Доминика. – Пока ты трепал свои волосы, заигрывая с репортером.
Тот замирает, недоуменно пытаясь глянуть на Беллами, который настойчиво трется об него, кладет подбородок на плечо и выдыхает снова в ухо:
- Что за привычка вести себя…как шлюха? – последнее слово он шепчет так тихо, что Дом сам еле разбирает это рычание; он знает, что Мэтт морщит нос, выдыхая последний слог, что его глаза загораются от одного упоминания неприличного слова.
- Это твои больные фантазии, - отмахивается Ховард, пытаясь вглядеться в экран телевизора, где канал дикой природы пытается продемонстрировать ему все прелести спаривания разных видов млекопитающих.
У него мало что получается, потому что Мэтт закидывает руки на спинку дивана, скользя ими на шею Доминика, и двигает ими ниже, пока не касается груди.
- Неужели? – Беллами на момент отстраняется, но только чтобы переместиться к другому уху. – Когда у тебя такая прическа…мне хочется сделать тебе больно.
Доминик хочет отреагировать, повернувшись всем телом, спросить, что тот сегодня успел выпить в баре, пока сам Ховард решал координационные вопросы по поводу завтрашнего дня, но не успевает, потому что Мэтт хватает его за волосы и чуть тянет, причиняя ощутимый дискомфорт, который вряд ли можно назвать сильным, но и приятным тоже никак не получится.
- Что ты делаешь, твою мать? – рычит Доминик, закидывая руку вверх, пытаясь расцепить пальцы Мэтта, но тот держит так крепко, что челюсти благородных пантер с экрана телевизора могут только ему позавидовать. – Мне больно.
Он слышит, как Беллами усмехается, выдыхает ему в ухо, касается языком мочки. Доминик представляет позу, в которой тот стоит, как у него затекает спина от неудобного положения, как он напрягает позвоночник, чтобы держать себя в этом угле.
- Отпусти, - просит Доминик, но Беллами продолжает держать, чуть тянет на себя снова и молчит.
Через пару секунд начинает гладить Ховарда по шее, ласкает осторожно, и это действие так противоречит тому уколу боли, который Дом испытывает, что ему не остается ничего, кроме как зажмуриться. Переждать этот порыв, попытаться понять тот посыл, который пытается сделать Мэтт через элементарные прикосновения. А если уж он делает подобное, то стоит вдвойне задуматься над всем, что имело место быть за последнюю пару часов.
- Твои мысли, кажется, движутся в правильном направлении, - шепчет Беллами, и Доминик предугадывает на его лице улыбку одобрения.
- Что я сделал? – хрипло спрашивает Ховард, когда его плечо больно сжимают, а волосы по-прежнему остаются сжаты в сильных пальцах. – Я не понимаю.
- Ты талантлив в просьбах, Дом, - тихое шипение возле уха не дает возможности сосредоточиться на воспоминаниях. Событий за этот день было столько, что упомнить все практически нереально, а какие-то детали, которые так оскорбили Мэтта - и подавно. – Так что подумай, а потом – проси.
Доминик зажмуривается, напрягая расслабившийся было мозг после утомляющего дня. Перед глазами пролетает не один десяток людей, и он сосредотачивается на обвинении Мэтта, которое опрометчиво назвало его поведение, мягко говоря, неприемлемым. Ховард воспринимает общение с людьми не так как Мэтт, всегда реагирует на всех одинаково - особенно когда горит красная лампочка записи видео. Стоит только ей погаснуть, он теряет интерес к происходящему, принимается откровенно скучать и желать побыстрее убраться оттуда, куда их насильно притащили, обещая «восхитительное интервью».
- Доминик, ваша личная жизнь всегда остается загадкой для окружающих, - кокетливо спрашивает молодая репортерша, и ее смущенный тон выдает в ней новичка. – Может быть, расскажете что-нибудь об этом? – непонятно, интересуется ли эта девчонка для своего сомнительно издания, либо же откровенно клеится к нему.
Он борется с желанием зевнуть, чтобы пресечь все попытки завладеть его вниманием. Только он открывает рот, как Беллами вставляет:
- Думаю, эта традиция не прервется на этом интервью.
Доминик смотрит на Мэтта спокойно, ничем не выдавая своего удивления. Ему не нравится, что Беллами лезет отвечать на вопрос, который адресован, в кои-то веки, именно ему.
- А что скажете вы, Доминик? – нахальная репортерша улыбается во все зубы и даже не смотрит в сторону Мэтта, которого такое невнимание к собственной персоне если не задевает, то уж точно не восхищает.
- Я думаю, что он прав, - Доминик неопределенно пожимает плечами, улыбаясь самой своей обворожительной улыбкой.
Девушка тут же расплывается в ответном жесте, напрягая свои красивые накрашенные губки.
– Но я бы хотел напомнить ему, что отвечать на вопросы, адресованные не ему, некрасиво.
Мэтт смотрит на него внимательно, а Доминик только подмигивает девушке, закидывая ногу на ногу.
- Мелочная тварь, - Доминик сдавленно стонет, когда свободная рука Мэтта проскальзывает под его футболку, сдавливает больно сосок и тут же перемещается к другому, осторожно оглаживая.
- Зато ты мстишь по-крупному, - мурлычет Беллами на ухо и резко отстраняется.
Доминик распахивает глаза, начинает озираться и видит, как тот обходит диван такой медленной походкой, словно прогуливается по парку, а не несет в себе невозможное количество решимости сделать черт-те что.
- Ты бредишь, Мэтт.
- Неужели? – глаза Беллами сужаются, он подходит вплотную к Доминику, прижимаясь собственными ногами к его коленкам.
- Ты прекрасно знаешь, что я не бешусь без повода, в отличие от тебя, - тону Доминика может позавидовать любой психолог.
Он чувствует, что Мэтт начинает успокаиваться, но продолжает – из-за элементарной инфантильности и мелочности. Беллами резко падает на колени, а Доминик только выдыхает, позабыв тут же, о чем он говорил. Руки оказываются на его коленях, сжимают, чуть разводят их в стороны, движутся выше по темным брюкам. Пальцы легко проводят по ширинке, тянут за язычок молнии вниз и, кажется, мнение Ховарда Мэтта совершенно не интересует. Пытаясь скрыть накатившую нервозность, Доминик насмешливо бросает:
- Если ты решил сделать мне минет, я благословляю тебя.
- Не угадал, - фыркает Мэтт, резко хватая ремень Доминика, чуть подтаскивает к себе и принимается остервенело вырывать его из петелек.
Ховард решает покорно переждать очередной порыв, чувствует, что ведет себя как бревно, вскидывает бедра, помогая стащить с себя джинсы, расслабляет ноги, раздвигая их чуть в стороны. Устраивает для Мэтта маленькое шоу в качестве извинения за то, за что ему совершенно не стыдно. Каждый раз, когда он так вымаливает прощение, Беллами забывает все причиненные ему неудобства, начинает ласкаться и шептать всякие глупые нежности, из-за которых Доминик только глупо хихикает и улыбается. Настойчивые движения не прекращаются ни на секунду, словно Беллами решил обеспечить себя прикосновениями к Доминику на пару месяцев вперед. Его пальцы гладят обнаженные колени, водят по выступающей косточке щиколотки, возвращаясь к бедрам, просто поглаживая.
- Мэтт… - довольно выдыхает Доминик, чуть приподнимая ноги, забрасывая их ему на плечи. Беллами одобрительно выдыхает, тут же обхватывая Доминика за талию, принимается целовать в живот, вдыхать порывисто и жадно. – Разденься.
Доминика разморило от ласк, он расслабленно ведет плечами, жалея, что Беллами не содрал с него заодно и футболку. Когда он чувствует как с него стаскивают последнюю одежду, ему не остается ничего, кроме как довольно застонать, в очередной раз думая, что им давно не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Как жаль, что такое бывает чаще всего исключительно в постели. Тем не менее, Беллами постоянно шепчет ему что-нибудь нежное и откровенное, не затыкается, когда кончает, не прерывает свою тираду даже тогда, когда дотрахивает Доминика пальцами, вылизывая его живот и все остальное, что попадается под жадный язык.
Когда Мэтт отстраняется, Ховард выдыхает, расслабляя ноги, роняя их обратно на диван. Он следит завороженно, как тот стаскивает с себя идиотский пиджак, футболку и кладет руки на ремень, не прерываясь, не думая ни секунды, начинает расстегивать, и спускает брюки с бельем. Тут же опускается вновь на Доминика, целуя жадно, пальцами соскальзывая в растрепанные им же волосы.
- Доминик, детка, - шепчет Мэтт, целуя его в шею, языком слизывает выступивший пот, трется носом о кадык, чувствуя щетину, спускается ниже и принимается целовать в живот.
Он дышит прерывисто, долю секунды обдумывая следующее движение, и все-таки спускается ниже, противореча самому себе. Ховард сжимает ноги вокруг него, в очередной раз убеждаясь, что Мэтт весь – сплетение противоречий, недостатков, достоинств и неожиданных открытий. Каждый раз он показывает Доминику что-то новое, что тут же становится чем-то общим для них, интимным секретом, завораживающим представлением, которое Беллами устраивает только для него.
- Господи, не останавливайся, Мэтт, продолжай… - Доминик извивается весь под ним, чувствует, как горячее тело прижимается плотнее, движется вновь вверх, сам подается навстречу, целуя, отвечая, проявляя инициативу, отдаваясь на волю напору Мэтта.
- Дом, - выдыхает Мэтт, - Дом?..
Доминик пару раз моргает, пытаясь сфокусировать взгляд, опускает глаза на Мэтта, который смотрит на него так нежно, что в груди начинает трепыхаться сердце, шумно отдавая в уши.
- Что? – выдыхает он хрипло.
Беллами не отвечает, поднимается на ноги, садится рядом и хлопает по своим бедрам в приглашающем жесте.
***
Доминик наклоняется, жадно облизывает член, захватывает губами головку, прикрывая глаза от удовольствия, мычит, выпускает и звонко сплевывает, тут же принимаясь быстро двигать рукой. Мэтт под ним стонет, подается бедрами вверх, в тесный захват пальцев, кусает губы, собираясь с мыслями.
- Да, Дом…подготовь меня, - он выдыхает, когда Доминик снова берет в рот, в этот раз глубже - головка упирается в небо, проезжается по ребристой поверхности, соскальзывает в горло. – Чтобы я трахнул твою задницу.
Довольные стоны подбадривают Мэтта, он гладит Ховарда по спине, волосам, снова не удерживается и тянет пару прядок на себя, отчего Доминик недовольно мычит вокруг его члена, дергает головой, пытаясь уйти от болезненного прикосновения. В комнате повисает тишина, разрываемая только звуками, который издает Доминик, старательно скользящий губами, поднимает и опускает голову, прикрывая глаза от накатывающего удовольствия. Сосредотачивается на одном ритме, плавно движется, помогая себе руками, выпускает изо рта и пробирается пальцами ниже, обхватывает, сжимает и языком дразнит головку, поднимая взгляд на разомлевшего Беллами.
- Нравится, когда я сам забочусь о себе? – спрашивает он хрипло, а Мэтт смотрит на него в ответ, нервно облизывает губы и чуть улыбается. – Почему бы тебе не сделать это самому?
Мэтт только стонет от одной мысли о собственных движениях рукой внутри Дома, вспоминает, как тот начинает сам вертеть задницей, пытаясь насадиться на скользкие пальцы, как стонет разочарованно, когда Беллами убирает руки и прижимает Ховарда к себе сильнее, чтобы в следующее мгновение скользнуть внутрь.
- Твои пальцы внутри мне нравятся гораздо больше, - огрызается Доминик, обхватывая снова головку губами, делано блаженно мыча, прикрыв глаза.
Он так любит устраивать для Беллами представление имени собственных умений в этом деле, а тот никогда не смеет отказываться от подобного, начиная дрожать. На язык скользит смазка – терпкая и тягучая, – и Ховард обхватывает член крепче, задавая четкий ритм. Выпуская плоть из покрасневших губ, он слизывает напоследок слюну и смазку и тянет довольно:
- Трахни меня.
@темы: Слэш (яой), Госпожа Фейспалм, NC-17, PWP, Романтика
Автор: Лиис -Ledi Uprirsing-
Фэндом: Шерлок, Muse (кроссовер)
Пэйринг: Мэттью Беллами/Шерлок Холмс/Доминик Ховард
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, PWP
Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Примечания автора:Да, кроссовер от автора, который ненавидит кроссоверы. Но я не виноват, это все арт: pbs.twimg.com/media/BdSlTp4CMAAbuJr.jpg (вот еще из той же серии, если кому интересно: pbs.twimg.com/media/BdSmPC2CIAAM9Bd.jpg)
читать дальшеРука мягко скользит в шелковистых кудрях, перебирает черные, как смоль, пряди, оттягивает их несильно во властном захвате. Он всегда был такой: полностью контролирующий ситуацию, доминирующий, тот, безоговорочной власти которого можно только подчиняться. Тяжелое дыхание окутывает влажным облаком правое ухо, а губы тихо шепчут что-то пошлое и развязное, но слова проходят мимо расплавленного лаской мозга незамеченным потоком без смысла и формы.
Все ощущения, все чувства и эмоции – в новинку, поэтому они захватывают с головой и утаскивают с собой на дно. И хочется только одного: прогнуться под напором, поддаться властным жестам, выполнить приказ. Хочется быть покорным.
Тепло. Сзади, со спины. Горячее, всепоглощающее. Руки, скользящие по груди и подтянутому животу, пальцы, которые успокаивающе ласкают напряженные мышцы пресса, зарываются в мягкие темные завитки в паху, прохаживаются по напряженным соскам, еще и еще, раз за разом срывая с губ надрывные выдохи, до тех пор, пока они не перерастают в тихие постанывания, стоит только им сомкнуться плотным кольцом на напряженной плоти, провести несколько раз, смахивая с потемневшей головки мутноватую капельку смазки.
И этот, другой. Чьи полные развратные губы ласкают длинную шею, проскальзывают за ухо, чтобы там легко прихватить немного кожи – нежной, не тронутой никем, и такой чувствительной. Алебастрово-белой. Чей язык прохаживается по четко просматривающимся жилам и тонким косточкам, обволакивает теплом, чтобы потом прохладным потоком воздуха отключить все системы окончательно, заставит в нетерпении двигать бедрами и учащенно дышать в безмолвной мольбе о большем.
Голоса у них – приятные, особенно у блондина. Мягкие тембры врываются в мозг через ушные раковины ритмичной вибрацией, усиливаются, и, приносят с собой, в купе с умелыми ласками, поистине, дьявольское удовольствие, которое растекается по жилам и танцует языками пламени в паху, тянет там болезненно и тяжело.
И Шерлок просит. Просит о том, чего так давно хотел, но о чем стыдился говорить, пока жар возбуждения не окутал с головой, пока не выжег все каленым железом, пока не начали подгибаться пальцы на ногах от нестерпимого, невыносимого желания…
- Мээтт… Мэттью… - он тянет гласную в имени его мучителя, но также и его спасителя, и набор звуков, значащих так много и одновременно не имеющих никакого смысла в данный момент – когда, кажется, рушатся все законы Вселенной – слетает с раскрасневшихся зацелованных губ так легко и привычно. А тот, другой – кажется, его зовут Доминик – слизывает это имя у него с подбородка, снова начиная терзать разум острым поцелуем, ластиться и плотно прижиматься своим разгоряченным, в капельках пота, телом, забирая его душу прямиком в Ад.
- Доминик… - снова голос над ухом, мягкое произношение, легкий щипок за ягодицу, - ты не будешь скучать, детка? Влажный звук поцелуя – и есть ответ, который дает ему небольшую отсрочку, фору, чтобы полностью раскрыться и довериться.
В него проникают легко и плавно, так, словно делали это уже десятки раз, растягивая и наполняя столь восхитительно, до боли, граничащей с экстазом, что в глазах ненадолго темнеет, чтобы потом, с первым толчком, тут же взорваться яркими красками. Чужой член внутри него скользит мягко, но напористо, наращивая темп постепенно и не так быстро, как хотелось бы, каждый раз проезжаясь близко от простаты, дразнясь. Прямо перед его взором ласкает себя тот блондин с мягким певучим именем – пошло приоткрыв рот, прекрасный и доступный. Его пальцы – сразу три – растягивают кольцо мышц, и этому ему явно мало.
- Я мог бы так трахать тебя часами напролет… - и Шерлок вспыхивает, тут же утыкаясь в сложенные руки лицом, открываясь еще больше, подставляя беззащитную спину под поцелуи. А Доминик хрипло смеется и снова лезет целоваться, проникает рукой под его тело, чтобы сжать головку члена самыми кончиками пальцев.
Вскоре неторопливых движений становится недостаточно, и он начинает подмахивать бедрами, насаживаться сам, постанывая в кулак. Потому что мало. И хочется еще. Хочется больше.
И ему это дают тут же, немедленно, быстро и нещадно наращивая темп, сразу под нужным углом, заставив вскинуться, вскрикнуть, и потом уже не умолкать, протяжно выстанывая в поскрипывающую кровать, грести пальцами по смятой постели и кусать зубами подушку.
Попутно его ласкают руки блондина, умело, так, как нужно, и, не в силах больше сдерживаться, он кончает, прогибаясь в спине, шире расставляя ноги, сжимаясь, чтобы через мгновение почувствовать теплые капельки между лопаток и на пояснице, а затем и теплый язык, который их слизывает…
@темы: Слэш (яой), Лиис -Ledi Uprirsing-, NC-17, PWP
Автор: Amy_Butterfly
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Доминик / Мэттью
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Романтика, Юмор, PWP, POV, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:- Is this NME?
- No... This is Q awards...
читать дальшеPOV Доминик
Со дня наших с Мэттом последних шалостей прошло две недели. За это время ничего такого, о
чем стоило бы рассказать, не произошло, и меня это немного напрягало. Напоминало, если честно сказать, какое-то затишье перед бурей. Мэтт был спокоен, вел себя прилично и в студии, и дома, и в постели, и мне казалось, что он затеял что-то не очень хорошее. Но время шло, ничего не происходило, а значит, мои опасения по поводу коварных идей Мэтта были развеяны. Ну, или почти развеяны.
В выходные мы собирались съездить куда-нибудь, но сильный ливень, заставил нас изменить наши планы, и мы решили, что лучше всего будет остаться дома, и например, посмотреть кино вместе.
***
- Ну, вот! – Мэттью сел на диван и обиженно надул губы, когда я сообщил ему, что мы никуда не поедем.
- Почему ты обижаешься? – мне действительно интересно, на что обиделся мой Мэтти. - Посмотри, какой за окном ливень? Куда мы поедем?
- Знаешь, если бы ты хотел со мной куда-то поехать в эти выходные, ты бы обязательно нашел выход из этого положения, - вдобавок к надутым губам, Мэтт еще и руки скрещивает у себя на груди и отворачивает от меня голову.
- Беллз, это глупо! – я развожу руками, - Для меня главное быть рядом с тобой, и неважно, где и в какую погоду, слышишь? – я сажусь на диван и обнимаю его за плечи.
- Да… - как я люблю, когда он сдается и начинает вести себя, как настоящая девчонка. - Так чем мы займемся сегодня?
Этот вопрос заставил меня насторожится, так как я уже знал, что у Мэтта есть идеи… Стараясь сохранять спокойствие, я встал с дивана и подошел к шкафу и начал внимательно изучать различные награды, которые на нем стояли. За этим занятием, можно было подумать, будто я думаю, чем нам заняться, но на самом деле, я думал только об идеях Мэтта. Но каждый раз они были такими разнообразными, что просчитать его шаги просто не удавалось. А может это не в нем дело? Может это я настолько сумасшедший, что мне кажется, словно Мэтт постоянно что-то замышляет? Ну, как бы то ни было, не все было нормально у нас в головах. Наверное, именно поэтому мы и вместе. Как говорят: «два дебила – это сила». А ведь правда, мы не может порознь, только вместе, только рядом…
Чувствую, как тонкие руки обвивают мою талию, и тут же из головы уходят все глупые мысли о странных идеях моего ненаглядного.
- Помнишь NME 2011? – Мэттью поднимает глаза на награду на верхней полочке. - Помнишь, как я напился и давал интервью?
- К твоему сведению, ты был не один, я вообще-то рядом стоял, - поправляю его я.
- Веселое было время, надеюсь, с этим NME у нас будет связанно еще много приятных воспоминаний, - я четко слышал, что Мэттью усмехнулся.
- О чем ты? – я поворачиваю Беллза к себе лицом и внимательно смотрю в озорные синие глаза, в которых уже начинает разгораться маленький огонек.
- Домми, - Мэттью тащит с верхней полки одну NME. – Ну, скажи дорогой, неужели ты никогда не хотел…
- Нет! – кричу я, даже не давая ему договорить. – Я знаю, о чем ты подумал, нет! Отдай мне награду и придумай что-нибудь другое, умоляю! – я пытаюсь забрать статуэтку из рук Мэтта, но он так сильно в нее вцепился, что у меня нет и шанса вызволить ее из его рук.
- Не отдам! Мы должны разнообразить нашу сексуальную жизнь!
- Ты либо дурак, либо… не знаю, Беллз! Если хочешь что-то разнообразить, то прошу, без меня!
- Ты такой скучный! – Мэтт так и не отдает мне награду, и крепко прижав ее к себе, возвращается на диван и снова надувает губы. – Давай хотя бы попробуем? А?
- Нет! – и мой ответ не изменится. – Это бред.
- Бред – это надевать костюм спайдер-мена, ты мне почти также в прошлый раз ответил. Как ты там сказал? Бред – это использовать ногти ламы для записи песен, кажется так.
Я разозлился и пошел на кухню, сделать себе чай, чтобы хоть немного успокоиться. Кого угодно доведешь, Беллз! Жизнь тебе нашу сексуальную разнообразить захотелось, а больше ничего не надо? Может для разнообразия мне еще и во что-нибудь эротическое переодеть, завести тебя так сказать. А потом уж и NME попробуем! Наливаю кипяток в чашку и сажусь за стол. Насыпаю сахар и, помешивая его ложкой, медленно успокаиваюсь. Но Мэттью и не думает прекратить свои просьбы, ведь когда он чего-то не получает сразу, он сделает все, чтобы это что-то было так, как он хочет. Знаю, звучит это как-то дико, но это так. И этот раз стал не исключением…
- Пожалуйста! – он садится напротив меня, все еще продолжая держать в руках статуэтку и смотреть на меня во все глаза.
Как ему объяснить, что я не хочу этого? Что мне не нужны никакие эксперименты и разнообразия? Как сделать так, чтобы до него дошло, что я хочу просто любить его, без всяких разных NME?
- Нет, Беллз, - я отпиваю чай, - пойми, я не хочу этого.
- Ну, Домми, зато я хочу. Я хочу чего-то нового, увлекательного и безумно интересного… - его голос становится тише.
- Знаешь, ты просто эгоист! – я еще отпиваю чай из чашки.
- А ты не эгоист? Ты не думаешь обо мне и моих желаниях! Мне этого хочется, а тебе плевать! – Мэтт вертит в руках награду.
Надоел! Честное слово надоел! Давай решим эту проблему раз и навсегда… И я соглашаюсь на это не потому что люблю тебя, а потому что ты достал меня! Не смей потом жаловаться, любимый. Сегодня – день истины. Сегодня ты забудешь фразу «потому что я так хочу»
- Хорошо, - тихо произношу я.
- Чего хорошего-то? – Мэттью поднимает на меня свои грустные глаза.
- Я согласен на эту фигню… - вздыхаю я. – Мы попробуем поэкспериментировать с наградами.
Вижу, как Мэтт весь распрямляется, и явно не веря моим словам, удивленно смотрит на меня. Я медленно поднимаюсь со стула и все также медленно иду к нему.
- Вот только есть одно маленькое «но», Мэтти, - наклоняюсь к его уху и беру из рук награду, - ты будешь снизу…
Мэттью вздрагивает, но одновременно понимает, что отступать некуда, ведь я согласился, да и сама награда уже в моих руках…
- Иди в спальню, Беллз, я скоро приду… - отстраняюсь и, вернувшись на табуретку, снова отпиваю чай из чашки.
Внимательно наблюдаю за реакцией Мэтта на мои слова и действиями. Он послушно поднимается со своего места и неторопливо двигается в сторону спальни, несколько раз игриво посмотрев мне в глаза. Интересно, был ли он готов к такому повороту событий? А даже если и был то, что сделает сейчас в спальне? Может, он не понял меня? Хотя нет, тут и идиот поймет, о чем речь шла! Тогда странно, почему же он так спокойно отреагировал? Или еще не отреагировал, а только переваривает мои слова? Да, какая к чертям разница? У меня есть план, что я буду делать с тобой… Решив, что с чаем покончено и пора покончить с эгоизмом Мэтта, я поставил чашечку в раковину и, потерев ладони друг о дружку, как маньяк-убийца в фильме ужасов, направился в спальню. Конечно, я ожидал увидеть Мэтта, полностью раздетого, готовенького так сказать. Но и полная противоположность моим ожиданиям, меня почему-то не удивила. Мэттью развалился на кровати и смотрел в потолок, чего-то напевая себе под нос. Как ни стараюсь прислушаться и разобрать слова или хотя бы мотив, ничего не получается. Либо это новая песня, либо я просто не узнал старого… Если поинтересуюсь, я в любом случае идиот. Поэтому, мне стоит прямо сейчас перейти к выполнению своего плана.
- Начнем? – спрашиваю я, садясь на краешек кровати.
Мэттью не отвечал, он лишь присел на постель и внимательно сверлил взглядом статуэтку, которая по-прежнему была в моих руках. Тянет руки к награде и при этом еще и улыбаясь, и мне в глаза смотрит, неужели совести вообще нет? Хотя, зачем я спрашиваю-то, если итак знаю ответ на этот вопрос, знаю, что мой Мэтти пытается меня надуть, но в который раз у него ничего не выйдет, и я снова окажусь сверху. Не даю ему отнять у меня статуэтку, отодвинувшись чуть подальше на кровати. До Мэтта, наконец, доходит, что он снова накосячил, будет снизу, и его голову посещает еще одна, уж очень гениальная идея. И заключается она в моем соблазнении, и он думает, что так я разомлею, и он отберет у меня NME. Облизывает верхнюю губу, чуть взъерошивает волосы и, смотря мне в глаза, стягивает футболку… Что за дурак? Ложится на спину и, извиваясь, и при этом (да, быть такого не может) молча, снимает брюки… Я смотрю на это шоу, и еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Каких грибов, интересно, он наелся, что вообще в его голову пришла идея использовать NME в таких целях? А тогда каких грибов наелся я, если согласился на эту ерунду? Но я же люблю его, как этому чудику отказать? Наконец освободившись от тесных брюк, мой ненаглядный картинно отбрасывает их в сторону.
- Я весь твой, Домми, - Мэтт подвигал бровями и лукаво улыбнулся, - давай!
«Кто бы еще давал, Мэтти, - усмехаюсь я». И тогда-то у меня появляется еще одна идея… У нас же кроме NME много разных наград, почему бы не попробовать и их включить в наши развлечения? Но если подумать, то некоторые награды будет просто нереально использовать из-за их размера и формы. Однако я решил принести парочку других статуэток из гостиной, чтобы просто припугнуть Мэтта, очень уж мне хочется сейчас увидеть это удивленное лицо и услышать чего-нибудь в его стиле. Поднявшись с кровати, иду в гостиную и, взяв со стеллажа несколько наград, возвращаюсь в спальню и замечаю, как выражение лица Мэтта в одночасье меняется.
- Это ты чего удумал-то? – он испуганно смотрит то на меня, то на статуэтки в моих руках.
- Ничего особенного, - спокойно отвечаю я, садясь на постель, - ты главное не волнуйся. Ты ведь сам хотел разнообразить нашу, хм, жизнь. Так давай! Иди ко мне!
Я все еще продолжаю надеяться на то, что он сейчас откажется от этой идеи и попросит меня отложить награды и просто взять его, как обычно мы это делаем. Однако он не собирается сдаваться, хоть я и вижу, что он на грани.
- Только ты это… аккуратней, ладно?
Уже просит быть аккуратней, первый шаг на пути к моему успеху. Начнем вечеринку? Мэттью разворачивается ко мне задом, и даже не догадывается, что я ему не все идеи изложил… Я быстро снимаю с себя одежду, ведь и мне нужно будет развлечься после того, как мы натворим дел с этими наградами.
- Мы с тобой играть будем… Суть игры заключается в том, чтобы угадать какую из статуэток я… ну ты понял, - говорю я и беру в руки NME.
- В чем смысл? Я увижу, что ты мне… ну ты тоже понял. Может, глаза мне завяжешь?
Что ж ты проблемы-то ищешь, Мэтт? Вечно напрягаешь меня! Быстро вскакиваю с постели и хватаю с тумбочки твою повязку для сна… Сейчас это большее, что я могу сделать. С этими приготовлениями, я сам тебя захотел, и этому мне уже не хотелось не мстить, не прикалываться… Мне просто хотелось тебя… Но если я не сделаю того, что запланировал, получится, что я сдался! Ну уж нет.
- Держи, - кидаю ему повязку и устраиваюсь сзади, - начнем?
-Угу, давай!
Прибил бы за это давай… Беру в руки NME и не могу сдержать своих эмоций, а точнее этого нервного смешка, Мэтт, прости. Боже, представляю, как это выглядит со стороны: два взрослых мужика творят такую фигню.
- Что это, Мэтти? – осторожно проталкиваю в него палец статуэтки.
- Больно, - фальцетом отвечает он, - серьезно, Ховард, убери ее от меня…
- Ты, наверное, хотел сказать: «вытащи ее из меня»?
- Разницы нет, вытащи, мне больно, - он хнычет и пытается толкнуть меня своего ногой.
- Ты не угадал, что это… - а я уже не могу сдержать смеха.
- Это NME? – в отчаянии спрашивает он.
- No… Это Q awards, - прикалываюсь я.
- Ты дурак что ли? – Мэттью уже действительно занервничал. – Это реально Q awards?
- Нет конечно… - делаю паузу… - это Грэмми.
- Ховард… - Мэттью утыкается носом в подушку и продолжает жалобно хныкать, а я тем временем начинаю шевелить NME в его теле... – Вытащи ее, давай нормально!
Да, я победил! Та самая фраза, которую я так хотел услышать… «Давай нормально». Да-да-да! Убираю от твоего желанного тела эту бесполезную награду и, наклонившись, целую твою узкую спинку. Мой язык скользит по твоему позвоночнику, опускаясь все ниже и ниже…
- Ты еще играем? – спрашивает Мэттью. – Я что-то чувствую… Это… это твой язык? Да, это твой язык… М-м-м-м, - сладкий стон, - приятно!
А обязательно всегда комментировать? Отстраняюсь и слышу его недовольное рычание, поэтому целую лопатки и медленно вхожу в его разгоряченное тело… Мэттью продолжает что-то шипеть, но я уже начал двигаться, поэтому не особо обращаю внимание на его шипения подо мной.
- Блин, Дом… Моей Белле больно! - стонет Мэтт.
- Сейчас пройдет, не переживай, сейчас милый… - еще несколько толчков и мне удается вырвать из горла Мэттью стон удовольствия.
Выхожу из него и падаю на спину, продолжая тяжело дышать. Беллз тоже ложится на спину и, отдышавшись, поворачивается ко мне и снова поднимает брови вверх.
- Что? – интересуюсь я.
- Я тут кое-что надумал… - начинает нервно хихикать.
- Ну, излагай уж, выдумщик, - самому смешно становится.
- Я тебе отомщу, - говорит он и смотрит в потолок.
- Что? – я, кажется, удивлен еще больше.
- Что слышал…
@темы: ООС, Слэш (яой), Юмор, ER (Established Relationship), Amy_Butterfly, NC-17, PWP, POV, Романтика
Автор:Amy_Butterfly
Фэндом: Muse
Пэйринг или персонажи: Доминик Ховард/Мэттью Беллами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Романтика, Юмор, PWP, POV, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 7 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Снова Мэттью раздражает Ховарда. И снова Мэттью получает от него...
читать дальшеВ тот день мы, конечно, получили такой нагоняй от Тома Кирка, что просто мама дорогая! Мэтт не пришел в студию, мы с ним развлекались весь день и вообще забыли о мире за стенами нашего дома. Айфон моего ненаглядного был выключен, поэтому вечером Том позвонил на мой. Этот человек что-то долго кричал в трубку, просил позвать Беллами к телефону, но Мэтт в тот момент был в душе…. Я попросил у Тома недельный отпуск, он сначала не одобрил мою идею, но после длительных уговоров согласился, пробубнив что-то типа «веселитесь».
С одной стороны хорошо, что мы рассказали Тому и Крису обо всем. Басист отреагировал спокойно, даже слишком, а вот Кирк как-то не очень. Ему вообще эта новость не понравилась, скажем так. Теперь этот человек постоянно подкалывает нас с Мэттом. Но в меру, он-то уж знает, когда лучше остановится. Ах, да, ведь моя история ни о том, как Том Кирк орал на меня, моя история про очередную, невероятно смешную и слегка больную идею моего любимого Мэтти.
Все началось на следующее утро после его глобального заявление о том, что он король. Я всю ночь не мог выкинуть из головы эту фразу, и все что вообще произошло, поэтому мысли о случившемся будоражили мой мозг. Но ночь, как и все хорошее, закончилась, и наступил сегодняшний день. Точнее утро.
Теплые лучи проникли сквозь занавеску и упали мне на лицо, слегка нагрев щеку. Я поежился на постели и повернулся на другой бок, не открывая глаз, хотел обнять Мэтта. Но моя рука обняла лишь пустоту, что заставило меня открыть глаза и подняться на постели. Какого черта? Куда он свалил? Сейчас только десять…
Дверь в спальню открывается и входит Мэтт, облаченный в фартук, с подносом в руках.
- Ты уже проснулся? – нежно смотрит на меня, и не ожидает ответа.
- Ага, - протираю глаза, - ты давно встал?
- Ну…не сказать, что давно, минут сорок назад, готовил тебе завтрак, в магазин ходил, - он ставит передо мной поднос.
Таааак, фруктовый салат и зеленый чай. Беллз, у меня, кажется, нет проблем с желудком?
- К чему фрукты и чай с утра? – вопросительно смотрю на него.
- Это полезно, тем более чай ты пьешь зеленый, это я уже давно знаю, а салат просто вкусный. Ты только глянь, что я порезал. Банан, яблочко, киви, груша и немного клубнички… - замолкает и целует мою щеку.
- Беллз, в чем подвох? – я уже серьезно насторожен, - снова очередная глобальная выдумка моего короля?
- Забудь! – машет на меня рукой, - хочешь, я тебя покормлю?
- Хочу, - я сажусь на кровати так, чтобы мне было удобно.
Беллз снимает с себя фартук, под которым ничего больше и нет, и садится рядом со мной.
- Открывай ротик, Домми, - его руки аккуратно насаживают на вилочку несколько кусочков фруктов и наводят ее к моему рту.
Я послушно открываю рот и беру содержимое вилочки зубами. Тщательно пережевываю.
- Вкусно? – Мэтт расплывается в широкой улыбке.
- Клево, - морщась от кислоты киви, выговариваю я.
Мэттью продолжает меня кормить, пока все, что было в тарелке, не оказалось в моем желудке. Затем чашка горячего ароматного зеленого чая и казалось это все, что нужно. Но очевидно, что это все, что нужно мне. Мэтту, как и всегда нужно больше, чаще и…глубже?
Стойте, о чем это я? Ааа, вот о чем.
-Домми, - тонкие пальцы уже лежат на моем плече.
Я шумно выдыхаю.
- Что сладкий? – смотрю в его синие глаза, и уже смеюсь от мысли, что сейчас услышу что-то новое и глобальное.
- Сладкий? Хм, сладкий…. – Беллз смущенно опустил глаза, - сладкий, - повторил он.
- Что хотел-то?
- Пойдем в душ? – все также, не поднимая глаз, тихо, будто самому себе, предлагает он.
- Легкий завтрак специально для того чтобы потом затащить меня в душ? Хм, а ты не дурак! – я обнимаю его и целую острую скулу.
Мэттью лишь смущенно улыбается и хихикает, этим он и выдает себя. Я сразу догадываюсь, что просто легким завтраком и душем здесь ничего не кончится. Сейчас все только начинается, и эта будет игра, игра по его правилам, ведь этот гений думает, что я ничего не знаю. Хотя, может это у меня паранойя? Пора лечиться, в конце концов-то ничего не произойдет. Просто завтрак, просто душ, просто мой любимый Мэтт.
***
Конечно, ничего не произойдет! Ага, сейчас! Гений ты мой! Догадался в душ затащить, помыть меня хорошенько, да ты ж у меня просто умничка. Горячая вода полностью расслабляет меня, а объятия Мэтта делают атмосферу и воздух в ванной комнате еще более жаркой. Его руки, лежащие на моей талии, тихий шепот бессмысленного набора фраз мне на ухо, из всего этого и состояли прекрасные мгновения сейчас.
Когда водные процедуры были закончены, а мое тело было перенесено в спальню и уложено обратно на постель, Мэттью сел рядом и интригующе сказал.
- Знаешь, - проводит рукой по моим влажным волосам, - а у меня тут одна идейка появилась….
- Какая? – как ни в чем не бывало, интересуюсь я.
- Секундочку, - Мэттью вскакивает с постели и идет вниз.
Отлично, еще и смотался куда-то! Беллз, ты как всегда, мега крутой. Ты вернулся через минуту, держа в руках какой-то баллончик. Я не сразу понял, что у тебя там, но когда догадался….
- Беллз! Пожалуйста, скажи, что это не то, о чем я подумал.
Он звонко засмеялся и сел рядом.
- Да, - протянул он, - это как раз то, о чем ты подумал. Вот только я подумал об этом раньше, немного раньше, с утра сходил в магазин и вуаля!
Я не ошибся, он держал в своих руках баллончик с взбитыми сливками.
- Ты совсем из ума выжил? – спрашиваю я.
- Ну, Домми, - снова этот взгляд, - почему бы и нет?
- Мэтт… - шумно выдыхаю, собираясь сказать, почему нет.
Но мысли словно покинули мою голову, а объяснение так и не было найдено. Почему нет? Может, потому что я этого не хочу? А почему я этого не хочу?
- Просто нет, - в надежде, что он отвалит с этим баллончиком, говорю я.
- А почему? Неужели тебе не будет приятно, если я своим языком слижу их с твоей….
- Все! Шшш, молчи.
- Тебе неинтересно, откуда я собираюсь их слизать? – Мэттью удивленно спрашивает у меня, не отрывая глаз от баллона.
И откуда же он их слижет? Неужели я не догадываюсь откуда? Почему ты постоянно держишь меня за идиота?
- Мне интересно, если только… - замолкаю и выхватываю сливки из его рук.
- Отдай! – голосом обиженного ребенка просит Мэтт.
- Я первый буду использовать это, - кручу баллон в руках.
- Я купил, я хочу первым слизывать их с твоей Доминики! – он не унимался.
- Я первый и точка, - открываю крышку.
- Ну и наноси их на себя и слизывай сам! – продолжая симулировать обиду, Мэтт ложится набок, повернувшись ко мне спиной.
Становится тихо, неужели этот человек способен молчать больше пары секунд? Что с ним? Действительно обиделся что ли? Или опять разыгрывает драму?
- Мэтти, - глажу его за бедро, - милый, не дуйся, хочешь ты будешь первым? В конце то концов я могу и потом.
- Серьезно? – он вскакивает, его голос более бодрый, словно он и не притворялся обиженным.
Вот так я его проверил. Комедию устроил, только чтобы первым заниматься таким сладким делом. Ага, сейчас!
- Нет, конечно! – нотки победного триумфа в моем голосе, - я буду первым. Просто проверял тебя, симулируешь ты или нет.
- Иди и в ванной симулируй! – забубнил он.
Его слова выводят меня из себя. По-хорошему ты не хочешь, Мэтти? Значит, будет по-плохому! Хватаю его за бедра и притягиваю к себе. Сразу слышу какой-то писк или что-то очень на него похожее. Не хочешь? А надо!
- Иди ко мне, Беллз, - сжимаю его тело в своих объятиях и целую тонкую спину.
- Пусти, - нотки наслаждения в его голосе, я все сразу понимаю.
- Нравится ведь, когда я груб с тобой? Мы это выяснили, король мой, - продолжаю целовать его спину и плечи, поглаживать волосы на затылке.
- Я все-равно первый, - шипит и извивается он.
- Король Мэттью первый! А тебе идет, - поиздеваюсь я над тобой.
- Дом! – кричит, - это насилие.
- Тебе нравится, какое же это насилие, Мэтти? – моя рука скользит по его ягодицам.
Он не отвечает, а лишь наклоняет голову и вздыхает. Дыши милый, дыши глубже. Сейчас, мои пальцы….
- Дай мне баллончик со сливками и успокойся! – повелительный тон Мэтта возвращает меня из мыслей о пальцах.
Наклоняюсь и, заправив за уху Мэтту выпавшую прядку, спрашиваю:
- Родной, вот ты скажи мне, я в тебя сразу три пальца никогда не вводил?
- Нет, - словно не понимая, о чем я ему толкую, отвечает он.
- Хорошо, три сразу не вводил, а постепенно? Один, два, три? Нет?
- Нет, это садизм. Я же умру! – он так и не понял.
Так и не дошло до тебя. Либо это опять комедия….
- Я говорю о том, что если не заткнешься и продолжишь попытки отобрать сливки, будет сразу три пальца!
Молчит, значит понял. Боится. А я уже горю от нетерпения. Итак, это взбитые сливки, а это дорогая Белла.
Открываю крышку, и тут же понимаю, что ничего не выйдет, пока я останусь в такой позе. Я медленно сползаю с кровати, встав около нее на колени, как и в прошлый раз. Мои руки не отпускают бедра Мэтта, и он послушно следует за мной. Я уже чувствую, как Беллз дрожит от нетерпения. Мои движения максимально медленные, чтобы ожидание чего-то невероятного было еще мучительнее. Открыв крышку баллончика, я понимаю, что ждет меня после того, как я сделаю это. А ждут меня сладкие взбитые сливки и горячий язык моего любимого Мэтти, слизывающий лакомство с моей, как Беллз ее называет, Доминики.
- Эм… Доминик, - осторожно зовет Мэтт, - ты о чем там задумался?
- Ни о чем, - я отвечаю ему в том же тоне, не хочу, чтобы он думал, что я жду момента, когда окажусь на его месте.
Встряхиваю баллончик и наношу на его тело сливки.
- Ай, - Мэттью вильнул бедрами, - неожиданно.
- А то, сейчас попробуем.
- Я стал десертом, - он смеется, - я тогда к сливкам еще клубнику прибавлю, когда буду с тебя это слизывать. О, Домми, слизывать, слово-то, какое.
Я ему уже не отвечаю, сливки такие вкусные оказываются. Да и сам Беллз такой сладкий.
- Ах, Дом, у тебя такой язык шаловливый. Что ты творишь!
На твое тело было нанесено две порции сливок и столько же уже слизано моим языком. И когда я больше не захотел лакомиться этой вкусняшкой, я отпустил твои бедра и убрал баллончик со сливками.
- Я тоже хочу, - растянувшись на постели, заявляет Мэтт, - сливки….
И тут я понимаю, чего он на самом деле хочет.
- Пойдем в ванную?
- Дойдем, полежим, ты мне спинку потрешь. Только три хорошо! – Мэттью вскакивает с кровати и идет в ванную.
***
Сидим в ванной, Мэттью блаженно откинул голову и тыкает своей ногой мне в бедро под водой.
- Эй, Беллз, я, конечно, люблю тебя, но ногу убери.
Он молчит, вертя в руках баллончик с взбитыми сливками.
- Знаешь, я просто съем их.
За несколько минут лежания в горячей воде, он действительно опустошил баллон, и теперь кажется, был доволен. Но я-то знал, что в его голове родилось что-то новое и удивительное, и это будет ждать меня, как только мы выйдем из ванной.
Возвращаемся в спальню. Беллз ложится на кровать и вопросительно смотрит на меня.
- Будем веселиться? – спрашивает он.
- Беллз! – мне даже нечего сказать, - тебе мало?
- Мало, Домми, мне мало, - обвивает руками мою шею, как только я сажусь на постель.
- Что ты хочешь? Что мне сделать? – игриво спрашиваю я.
Мэттью не отвечает, лишь смеется и начинает меня дразнить. Эти быстрые поцелуи, прикосновения… Он хочет играть в игру, раздражать меня, а потом получить по-полной.… Дразни меня, Беллз, продолжай выводить из себя.
Неожиданно для него сжимаю его тело в объятиях и специально долго не отпускаю. Извивается, смеется, целует мое лицо, шепчет разную чепуху на ухо. Он еще не знает, что я с ним сделаю. Да, родной, будет больно.
- Дом, - нотки страха, как я их люблю, - пусти меня, я буду главным, - осторожный шепот Мэтта еще сильнее разыгрывает во мне желание играть с ним.
- Беллз, - на ушко, чтобы только он слышал, - ты главным не будешь.
Дергается, в попытке что-то изменить.
- Тише, тише, - все также на ухо, - спокойно. Играем по моим правилам.
- Вчера играли, хватило, - забубнил он.
- Это другая игра, сладкий, - целую его острую скулу и впиваюсь в губы, словно успокаиваю.
Аккуратно укладываю Мэтта на спину, и моментально соображаю, что на спине ему делать нечего. Он сам, будто догадываясь, о чем я думаю, переворачивается на живот. Мэттью встает на колени, опираясь на локти и прогибая спину навстречу мне. Он не в курсе, что ждет его дальше. Шепнуть ему на ушко об этом? Или пусть по ощущениям догадывается, что я делаю. Мои руки ложатся на бедра Мэтта, а сам я наклоняюсь к его уху. Скажу, все-таки. Какая будет реакция? Вот, что мне интересно.
- Беллз, - зову его тихонечко, - помнишь, я спрашивал тебя про три пальца?
Молчит, думает, значит, не догадался.
- Домми, - пищит, - ты серьезно.
- Серьезней не бывает, - хитро улыбаюсь.
Беллами резко вильнул бедрами, что избежать проникновений моих пальцев, но было поздно. Я оказался первым и ввел в него один. Медленно, прислушиваясь к реакции.
- Мне больно, - закричал Мэтт.
- Не обманывай меня, - целую его тонкую спину, - всего один, Беллз, что же дальше?
Вижу, как он извивается подо мной и чтобы я не слышал его стонов, закусывает простыню. Несколько движений рукой, вывожу из него палец, даю так сказать, Мэтту немного отдышаться. Беллз делает несколько глубоких вздохов и умоляюще произносит:
- Дом, милый, прошу не надо, давай просто…
- Вспомни, что я сказал тебе вчера, - прошу его я.
- Мы уже десять лет, как просто. Теперь давай сложно, - язвительно цитируешь ты.
В ответ лишь несколько поцелуев и на этот раз два пальца. Беллами вскрикивает, а его суета, эти виляния бедрами, делают лишь хуже. Дергается, а я внутри него задеваю все еще сильнее, еще ощутимее. О, Беллз, ты такой горячий внутри! Такой обжигающий! Стонешь в голос, как же я люблю звуки твоего восторга. Беллами, кого ты пытаешься постоянно обмануть? Я знаю, чего ты хочешь. И сделаю все, чтобы моему любимому было хорошо.
- Ты волшебен, - стонет, - пусти….
- Еще один, сладкий, еще один. Дыши глубже, - ухмыляюсь, ты так беспомощен.
- Я умру…
- От этого еще никто не умирал! – вывожу пальцы.
Беллз снова замолкает, в ожидании моих последующих действий. Три, милый, мы никогда такого не делали. По крайней мере, я не делал…. Ну, да ладно, ты у меня хороший мальчик, уж я-то знаю.
POV Мэттью
Такого я никогда не испытывал, не мечтал и не особо представлял… до сегодняшнего дня… а точнее момента. Да, того самого момента, когда три твоих пальца войдут в меня. Что я испытал? О, этого не передать словами и стонами. Было больно, горячо и больно. Вскрикиваю и сжимаю руками и зубами подушку, лежащую рядом. Вспомнился Sober, как-то неожиданно…. Припев…. Это жжет меня изнутри. Это жжет меня, а мне это нравится. Просто схожу с ума от твоих смелых действий, от резких движений внутри меня. Все, что ты делаешь, приносить мне нескончаемое наслаждение. Новое и неизведанное, так глупо звучит, но это что-то новое, как-то по-особенному радует меня.
Пальцы сменяет что-то более приятное. Это мне нравится куда больше. Ты направляешь мои бедра навстречу собственным толчкам, обжигая меня внутри все сильнее с каждым движением. Мои стоны и прерывистое дыхание говорят тебе о многом. А трепет твоего тела… я понимаю, что вот он пик наслаждения…. По телу, по каждому сосуду, бегут электрические разряды тока, кровь закипает и стучит в моих висках. По каждой клеточке разливается тепло невероятной силы, от которого кружится голова.
Ты выходишь из меня, блаженно растянувшись на спине рядом. Я ложусь на бок и прижимаюсь к тебе. Так жарко…. И голова кружится. Налетевшая дремота спасает от плохого самочувствия, и я забываю обо всем. Доминик рядом, я ощущаю его тепло. Так хорошо, что мы вместе…
@темы: ООС, Слэш (яой), Юмор, ER (Established Relationship), Amy_Butterfly, NC-17, PWP, POV, Романтика
Автор: Amy_Butterfly
Фэндом: Muse
Пэйринг: Доминик Ховард / Мэттью Беллами
Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш, Романтика, PWP, POV, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: Мэттью постоянно раздражает Доминика своими подколами и различными выходками И однажды Мэттью доигрался...
читать дальшеЭто утро началось, как обычно. Оно началось так же, как началось и вчера и пару дней назад. Но в нем, как и в каждом моменте нашей жизни было что-то особенное.… А особенным стало «хорошее» настроение Мэтта, с которым он проснулся. Все валилось из рук, Доминик спал, поэтому Мэттью пришлось самому готовить завтрак и искать одежду. «Черт бы побрал этого Кирка, - носясь по комнате, думал Мэтт, - вздумалось этому идиоту вызвать меня в такую рань». Ноги Мэттью заплелись в его не до конца натянутых брюках, и он упал на кровать. Доминик, проснувшийся от страстного возгласа Беллами, который проклинал все на свете, присел на кровати.
--Доброе утро, - протирая глаза, сказал Дом.
--Будь все проклято, - забубнил Беллами, - Кирк позвонил с самого утра и сказал, чтобы я приехал в студию. А у меня без тебя, все из рук валится…. Я не могу найти носки, куда-то делись брюки, я достал вот эти, но они мне не нравятся.
Беллз откинулся на кровать и прижался к Доминику. Дом обнял его и сразу нашел, что ему сказать.
--Хочешь, я сделаю, так что даже оранья Кирка на тебя никак не повлияют? – хитро улыбаясь, спросил он.
--Что ты можешь сделать? – отчаянно спросил Мэтт.
--Что я могу сделать? – переспросил Доминик, - О, Беллз, я много чего могу….
Доминик наклонился и легко поцеловал Мэтта в губы. Такие мягкие, тонкие, любимые. Мэттью звонко засмеялся и стянул с себя брюки. Доминик осторожно подтащил тело Мэтта к себе и снова поцеловал. Беллами поспешно снял с себя оставшуюся одежду и сел на Доминика сверху.
POV Доминика
Он сел на меня сверху и злобно улыбаясь, подвигал бровями.
--Ты что затеял, затейник? – спросил я, улыбаясь.
Мэттью провел несколько раз своими ладонями по моему животу, и снова посмотрев на меня, ответил:
--О, Домми у меня много планов. Сначала я, - он наклонился ко мне и начал шептать на ухо, - я, мой милый Домми, заставлю делать тебя такие плохие вещи, которых ты никогда никому не делал….
Мне стало одновременно и интересно и смешно, какие же вещи Мэтт заставит меня делать и смешно от того, что в голову Беллами вообще могли придти такие идеи.
--Я король, - неожиданно заявил он, - ты слушаешь меня?
Я рассмеялся.
--Ролевые игры или как? Ты король, а я придворный короля?
--Да нет, я о том, что я буду, как король. Я буду править балом. Ах, красота.
--А я не могу править балом? – поинтересовался я, уже зная ответ.
Конечно, ты рассмеялся.
--Ты? Правишь балом? Не смеши, крошка, тебе до правлений еще расти и расти.
Я разозлился и сжал Мэтта в крепких объятиях. Он дернулся, явно не ожидая такого поворота событий.
--Ты что? – испуганно спросил он, - Дом, не смешно, пусти, - он дергался и извивался, но я от этого еще сильнее сжимал его в своих объятиях.
--А что ты так дергаешься? – удивленно спросил я, - чему ты удивляешься, Мэтти? Я просто правлю балом.
Мэттью сделал попытку слезть с меня, но у него не получилось.
--Куда собрался? Мы только начали….
--Мне больно, отпусти, - захныкал ты.
Ага, сейчас! Отпустил! Сжимаю твою талию и чувствую, как ты, дергаясь и извиваясь в моих руках, медленно возбуждаешься. Кого ты пытаешься обмануть? Тебе ведь нравится, когда я груб с тобой? Провожу рукой по твоим волосам и, зажав несколько прядей в кулак, тяну назад. Ты стонешь, и я слышу, как пытаешься мне что-то сказать. Делаю вид, что не слышу и продолжаю издеваться над тобой. Отпускаю твои волосы, ты бросаешь на меня свой отчаянный взгляд. Я знаю, что это значит. Сейчас начнется, давай я сделаю все, что захочешь только не делай мне больно…. Слышали эту сказку, играем по моим правилам.
--Домми, милый, отпусти меня, - думая, что я остыл, говоришь ты.
--Не нравится? – спросил я, подавая тебе надежду на то, что сейчас я снова превращусь в доброго Доминика.
--Не нравится, - согласился ты и уткнулся носом мне в грудь.
Сейчас я посмеюсь, задав тебе один вопрос.
--Раз тебе не нравится, почему ты возбудился?
--Просто это ты, а когда это ты, я всегда…
Мне все ясно, можешь не продолжать, это сделаю я. Прижимаю твое тело к себе и снова надавливаю на твои бедра.
--Не делай так… - просишь ты, - мне не нравится.
Твои слова лишь делают тебе хуже, они просто возбуждают меня. Мне хочется быть плохим, просто грубым. Опрокидываю тебя на спину и нависаю над тобой. Вижу в твоих глазах этот леденящий ужас, и, наклонившись к твоему уху, тихо шепчу:
--Не бойся, Беллз, я аккуратно.
--Что аккуратно? – деловито вскинув бровь, спрашиваешь ты.
Я провожу взглядом от твоего лица вниз, чувствую, как твое возбуждение с каждой секундой становится все ощутимее и ощутимее. Провожу рукой по твоей возбужденной плоти, ты закрываешь глаза от наслаждения и откидываешь голову назад, придвигая свое тело ближе ко мне. Я продолжаю совершать медленные, массирующие движения до тех пор, пока не чувствую, что вот еще немного и все…. Но до этого волшебного «все» не доходит. Я упиваюсь твоим восторгом, твоими криками, поэтому не даю тебе завершить такую красивую сказку. Просто убираю руку, помучайся еще.
Я переворачиваю тебя на живот и провожу пальцами по изгибу твоей спины. Ты тяжело дышишь и пытаешься поскорее «освободиться», но я просто не даю тебе этого. Я намерен сделать много в это утро.
POV Мэттью
Я поставлен на колени, тяжело дышу, так хочу тебя. Но ты так груб со мной, я ненавижу, когда ты превращаешься в этого злого Доминика. Твои руки сразу становятся такими сильными, что кажется, в твоих объятиях я теряю сознание. Да еще и не дал мне освободиться, «вовремя» убрал руку, молодец.
Я не вижу тебя, ты прижал мою голову к простыне, но чувство, что сзади меня что-то происходит, не покидало меня. Твои руки вернулись к моим бедрам, и грубо поглаживая их, опускались ниже. Ты положил свои горячие ладони мне на ягодицы и провел языком по изгибу моей спины. В ожидании, что он опуститься ниже я замер. Но нет, ты отстранился и провел пальцами по тем же местам моего тела, где только что побывал твой язык, и на этот раз пальцы опускались ниже…. Ты просто несколько раз провел по моей коже, а затем резко вошел в меня. Больно, но от мысли, что это ты, так тепло. Два твоих пальца делали резкие, но приятные вещи внутри меня. Я застонал и из горла вырвалось: «Да, Домми, не останавливайся, прошу». Вторая рука поглаживала мою спину, заставляя прогибать ее еще сильнее.
--Ах, Беллз, нравится тебе играть в эту игру? – дразнил меня ты.
Твои пальцы совершали внутри меня какие-то невероятные вещи, от которых казалось, терял сознание. Это было так грубо, но от мысли, что это делаешь ты, мне становилось тепло, приятно, желанно….
Ты аккуратно выходишь из меня, и также резко входишь обратно. Я закусываю подушку, и это ощущение невероятного жжения внутри меня, не покидает мой разум. Твои пальцы входят в меня в последний раз максимально глубоко, я срываюсь на крик, и ты отпускаешь меня, аккуратно выведя свои пальцы.
Ты сползаешь с кровати и опускаешься на колени около нее. Я продолжаю стоять на коленях спиной к тебе. Ты ласкаешь мои ягодицы, прося немного прогнуть спину. Я выполняю каждую твою прихоть в это утро, не знаю почему, но эта игра мне начинает нравиться. Твои пальцы скользят по моей спине, а после этого тоже самое проделывает твой язык. Он уже опускается ниже, чем просто спина….
Тело начинает бить мелкая дрожь, я чувствую твои теплые руки, лежащие на пятой точке, твой горячий язык, ласкающий мое тело в таких местах, к которым кроме тебя никто не подбирался…. Он скользил вверх и вниз, казалось, проникая в меня. К ребрам подходили какие-то странные волны, от которых становилось так тяжело дышать. С каждой секундой мне становилось все хуже и хуже.
--Остановись, прошу, я не могу дышать…. – прошу я.
Ты останавливаешься, и движения твоего языка, повторили пальцы.
--Все, Беллз, это была последняя капля? – смеешься ты.
--Прекрати, - я ложусь на спину.
Он встает с колен и садится на край кровати. Проводит по моему животу рукой и спрашивает.
--Во что еще поиграем?
--Ни во что, - быстро отвечаю я, - выключай эту ерунду, давай, как раньше?
--О, нет! – воскликнул он, - нет, Мэтти, такого не будет.
Доминик садиться на пол, и поднимает брюки, которые несколько минут назад снял я. Он вытаскивает из них ремень и возвращается ко мне…. Я в ужасе приподнимаюсь и забираюсь под одеяло.
--Иди ко мне, милый, я не сделаю тебе больно, - обещаешь ты, стягивая одеяло.
Видя, что сам я из под одеяла не вылезу, ты садишься на меня сверху и скидываешь одеяло. Аккуратно заводишь мои руки назад, и перевязываешь их ремнем. Все это происходит так быстро, а ты делаешь это так грациозно, что я забываю о том, что мне может быть больно. Доминик, видя в моих глазах страх, нежно касается моей щеки своими губами и дарит мне чувственный поцелуй в губы.
--Давай, просто займемся сексом? – уже напрямую спрашиваю я.
--О, нет! Хватит «просто», уже десять лет, как «просто», теперь давай сделаем «сложно»!
--Я не хочу сложно, - отчаянно повторяю я.
--Я буду с тобой предельно нежным.
Слезаешь с моих бедер и опускаешься ниже. Ложишься на живот и игриво смотришь на меня. Мои руки связанны ремнем от брюк, твоя рука находиться около моей возбужденной части тела, а ты так облизываешь губы…. Мне сносит крышу.
--Хочешь, я сделаю это? – нарочно спрашиваешь ты.
--Сделай, сделай! – почти кричу я, - сделай уже хоть что-нибудь, прошу тебя. Не мучай меня, Домми.
Твоя ладонь скользит по моей плоти несколько раз, а потом ее сменяют губы, так плотно сжимающие меня. Я хочу притянуть тебя ближе, чтобы ты погрузил меня, как можно глубже, но мне это не удается, мои руки связаны. Ты делаешь со мной все, что хочешь. Погружая не до конца, до конца, сжимая и разжимая губы. Делаешь все, чтобы мои стоны заполняли пространство этой комнаты. И самое главное, наконец, даешь мне освободиться, я изливаюсь в тебя…. Сразу становится легче дышать, и я замечаю, что пыл твой тоже постепенно угасает. Ты отпускаешь меня и освобождаешь от ремня, сковавшего мои руки. Я сажусь на кровати и тру запястья. Ты садишься рядом и, взяв мою руку, целуешь ее чуть выше ладони.
--Прости, - шепчешь ты, - заигрался.
--Вот кто настоящий затейник, – сказал я, прижав Доминика к себе, - и пошел Кирк в задницу. Позвоню и скажу, что я подвергся нападению Доминика Ховарда, который творил своим языком страшные вещи.
Ты передал мне телефон.
--Лучше закажи нам завтрак, а то, по твоим рассказам, он не получился….
Я беру телефон и откладываю его на тумбочку.
--Ты что? – спрашиваешь ты.
--Ничего, давай просто побудем вместе? – откидываюсь на подушки и притягиваю тебя к себе.
@темы: ООС, Слэш (яой), ER (Established Relationship), Amy_Butterfly, PWP, POV, NC-21, Романтика
Автор: Ватсон
Фэндом: Muse
Пэйринг: Мэтт Беллами, Доминик Ховард, Крис Уостенхолм, доктор
Рейтинг: G
Жанры: Юмор
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Карточный долг - дело святое!
читать дальше- Ха, ты снова дурак! – радостно воскликнул Дом, указывая на карты в руках у Мэтта.
- Может давай опять на щелбан, а? Крис, ну скажи ему! – взмолился фронтмен.
Басист с улыбкой покачал головой. Беллами совсем поник.
- И кто придумал играть в карты на желание? – пробурчал он поднимаясь с пола.
- Да, и на стульчик не забудь встать! Как договаривались, – Доминик уже достал свой айфон и настраивал камеру.
- Сучка! – прошипел Мэтт и ещё раз с мольбой взглянул на Криса.
- Карточный долг. Сам знаешь, – пожал плечами Крис.
- Ладно, - Беллами залез на стул и с кислым выражением лица поинтересовался, - что петь?
- Ммм.. Давай Micro Cuts, – коварно улыбнулся драммер. Он знал, как Мэттью не любит петь акапелло.
- Fuck off your cunt! – прошипел Беллами. Но Ховард его не услышал. Ну или сделал вид, что не услышал.
- "Hands are red with your blame
Megaphone screaming my name
Whimpers someone I should've loved
Soul's weeping above" -начал Мэтт, но внезапно закашлялся.
- Эй, Беллами, кончай давай цирк. Я снимаю между прочим!
- Кажется я сорвал голос, – прохрипел Мэтт.
- Да ладно... – недоверчиво, но немного взволновано протянул Дом, а Крис уже набирал номер такси.
Спустя полчаса. Кабинет врача.
Беллами сидит на кушетке перед доктором, Дом и Крис нервно топчутся сзади.
- Ну-с, голубчик, что с вами?
- Я, это, голос сорвал, – прошептал Мэтт.
- Ну-с, посмотрим... – доктор пощупал связки, заглянул в горло к бедному фронтмену и проделал ещё несколько манипуляций, которые ни Крис, ни Дом из-за волнения не запомнили. Ну, а Беллами тем более. Наконец доктор огласил вердикт.
- Ну что ж, юноша, поздравляю! У вас начал ломаться голос. В подростковом возрасте это вполне нормально.
- Но мне 25! – от возмущения шепот Мэттью сорвался на визг.
- Хм.. Правда? Ну тогда всё будет немного сложнее... Какой у вас был тембр голоса?
- Фальцет.
- Значит теперь будет бас. Такие случаи как у вас редки, но бывают, – щебетал доктор, не замечая отвисших челюстей у всей троицы. Наконец Мэтт собрался с духом.
- А это можно как-нибудь остановить?
- Нет, конечно. Но вы можете попробовать. Я вам выпишу рецепт чая, пить его нужно дважды в день. Правда вероятность того, что ваш голос вернется – не более 20 %.
Но Беллами был согласен и на это. Схватив рецепт, он выбежал из больницы. Крис и Дом обреченно плелись следом.
- Ну что, довели меня, да? Как теперь я петь буду? Так, ты за лекарством, а ты за коньяком и печеньками – это от стресса, будете меня лечить.
Глядя на стремительно удаляющиеся спины басиста и драммера, Мэтт довольно улыбнулся, напевая абсолютно здоровым голосом Feeling Good.
Автор: Phelpsomanka_27
Фэндом: Muse
Основные персонажи: Мэттью Беллами.
Пэйринг: Мэттью Беллами/Кейт Хадсон
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Философия, Повседневность
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Драббл, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Что такое «жизнь рок-звезды»? Гастроли, интервью, фанаты. Миллионы долларов в год. Любовь и уважение. А что, если тебе хочется только одного – простого человеческого счастья? Такого, чтобы и дети были, и жена, и пудинг на Рождество.
читать дальшеЧасть первая и единственная
***
Противный звонок мобильного вырывает меня из сладких объятий Морфея. Я недовольно смотрю на часы. Семь утра. Морщусь и, нажав на «ответить», подношу телефон к уху.
- Какого черта ты еще не здесь? – шипит на меня продюсер.
Я подавляю стон. Предрождественская фотосессия, как я мог забыть? Том, пожалуй, прибьет меня.
- Уже еду, - кратко отвечаю я и отключаюсь.
Вылезаю из постели и иду в ванную, попутно оглядываюсь на спящую жену. Какая же она строгая, даже во сне! Когда Кейт спит, на ее лбу прорезается едва заметная морщинка, а губы складываются в упрямую черту. Кажется, она только притворяется спящей…
Задумавшись, больно бьюсь лбом о косяк и негромко выругиваюсь. Испуганно оглядываюсь на Кейт, но она лежит неподвижно. Вздохнув с облегчением, я быстро умываюсь и, одевшись, спускаюсь вниз. Завожу машину и осторожно выезжаю со двора, стараюсь, чтобы мотор звучал как можно тише.
***
Утренний Лондон по-своему прекрасен. Лучи восходящего солнца начинают золотить крыши небоскребов, открываются первые магазинчики, спешат в свои офисы люди. А потом... Не успеешь оглянуться, как уже весь город залит солнечным светом, по-зимнему холодным, но от этого – еще более красивым и притягательным.
Лондон – это город, в котором каждая улица – загадка. Лондон – это город, в котором классика сочетается с современностью. Лондон – это город, который исполняет желания.
Мое, по крайней мере, он исполнил. Когда-то я, двенадцатилетний мальчишка, мечтал стать суперзвездой, эдаким крутым и богатым красавчиком, у ног которого лежат лучшие красотки мира.
Что ж, это мне вполне удалось. Может, мисс Вселенная и не спешит ко мне в объятия, но фанатки, которых можно затащить в постель, всегда найдутся.
Я переключаю рычаг, а вместе с ним переключаются и мои мысли. Я вспоминаю день, когда впервые встретил Кейт. Кажется, это было в марте. А может, и в апреле. Хотя вполне возможно, что и в июне, черт его знает.
Тогда она была такой… Доброй, красивой, понимающей. Она была в разводе, и у нее был сын, но это не помещало нам жить вместе. А потом у нас родился сын. Бинг. Почему такое имя? А хрен его знает, я пьяным был.
Я тогда думал, что нашел в ней идеал. Ну правда, красивая, умная, с потрясающей фигурой, а еще и готовит шикарно. Особенно пудинг. Помнится, я мог есть его часами, и никогда не наедался. Она ворчала, но готовила его еще и еще – специально для меня.
Нашу идиллию разрушила моя карьера. Особенно последний год. Он был настолько сумасшедшим, что мы просто утонули в пучине событий. Черт возьми, да только за последний месяц я дал двенадцать интервью! ДВЕНАДЦАТЬ, МАТЬ ИХ, ГРЕБАННЫХ ИНТЕРВЬЮ! А еще фотосессии, съемки клипов, поездки по всему миру…
А Кейт ждала меня дома. Готовила для меня пудинг, к которому я не притрагивался, и учила нашего сына ходить. Конечно, и она работала, но работы у нее было куда меньше, чем у меня. Я же звезда, мать вашу, гребанная рок-звезда.
Наши скандалы стали настолько частыми, что соседи не раз вызывали полицию. Именно тогда мы стали отдаляться друг от друга. А сегодня меня ждет еще одна ссора – я ведь ушел в канун Рождества, день, когда никто, кроме нас и Тома, и не работает...
***
За этими мыслями я подъехал к месту сбора – квартире одного из друзей Тома, который был фотографом, согласившимся снять нас для одного из мега-популярных журналов.
Когда я поднялся, все уже были на месте. Крис, заложив руки за спину, рассматривал картины, висящие на стенах, а Дом… Дом, как всегда, жрал. Услышав мои шаги, они оба повернулись ко мне и нетерпеливо подозвали к себе.
- Мээээээт! – заорал ворвавшийся в комнату Том, - где ты был, сукин сын? Мы ждем тебя уже два часа!
Я предпочел промолчать, и он, успокоившись, указал нам на невысокого парня, которого звали Канье. «Прямо как Уест» - подумал я, усмехнувшись, и мы приступили к работе.
***
Канье оказался первоклассным специалистом, но, несмотря на профессионализм, отпустил нас только к четырем. А там – традиционные «двести грамм» от Тома, и ничего удивительного не было в том, что домой я добрался только к полуночи.
Наш особняк встретил меня непривычной тишиной – как оказалось, мнимой. Едва я вошел, как на меня тут же налетела Кейт, кричавшая что-то о Рождестве, Бинге и моей «гребанной работе».
Я же стоял, ничего не говоря и зачарованно рассматривая ее волосы, которые она, по случаю праздника, завила и украсила гребешком – тем самым, что я подарил ей в прошлом году.
- Ты слушаешь меня, или нет? – гневно спросила Хадсон. Я отрицательно покачал головой, и она неожиданно разрыдалась.
Спустя мгновение я уже успокаивал ее, так крепко прижав к себе, что она не могла даже пошевелиться.
- Тише, тише, - приговаривал я, гладя Кейт по голове и вдыхая запах духов, такой знакомый и родной.
- Я ненавижу тебя, Мэтт, - простонала она, а я лишь молча обнял ее.
- Я знаю. Может, начнем все сначала? - видя, что Кейт перестала вырываться и задумалась, я добавил: - Я обещаю тебе, что больше не буду так задерживаться.
- Ты уже третий год это обещаешь, - ворчливо, но беззлобно заметила она, высвобождаясь из моих объятий и деловито проходя на кухню.
- Я отвезла мальчиков к маме, - и, помолчав минуту, добавила: - и приготовила твой любимый пудинг.
Я восхищенно улыбнулся. Когда-то она все успевает?
Пудинг и правда стоял на столе - сочный, политый медом и украшенный клубникой. Пока я уплетал его, она стояла рядом и гладила мои плечи.
***
Мне не нужны слава, деньги, безумные фанатки. Мне не нужны выпивка и сигареты. Я лишь хочу проводить Рождество со своей семьей. Веселиться, петь Рождественские гимны, дурачиться с детьми. И конечно, быть рядом с ней.
Это - и есть мое личное счастье.
И сейчас я счастлив.
@темы: Повседневность, PG-13, Философия, Романтика
Автор: Black_Eyed
Фэндом: Muse
Пэйринг: Доминик/Мэттью
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Флафф, Драма, POV
Размер: Драббл, 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Твоя жизнь наполнена радостью, у тебя есть дело всей твоей жизни, мечта, которую ты воплотил в жизнь со своими лучшими друзьями, и даже успех у противоположного пола. Но что делать, если твою голову 24 часа в сутки не покидают мысли о твоем лучшем друге? Жизнь, как известно, дама капризная. Посмотрим, в какую игру она сыграет с тобой в этот раз.
читать дальшеСегодняшний концерт прошел на славу, впрочем, как и все наши концерты нового тура. Толпа была до смерти рада нашему шоу, да и ты сделал им подарок, исполнив наши старые, но так горячо любимые фанами песни. Как же давно я не слышал, как ты поешь Falling Down, Sunburn, или ту же Bliss. Ностальгия охватывает меня без остатка, и я уже не перед 75-тысячной публикой огромной арены одного из самых больших концертных залов Лондона, а в маленьком пабе, где мы играли только для нескольких страдающих бессонницей одиноких людей. Знаешь, может, тогда у нас не было славы, слушателей и даже денег на приличную аппаратуру, но тогда я был по-настоящему счастлив. Тогда, в тех далеких 90-х, когда кризис английской музыки и свежего звучания буквально лился из каждого радиоприемника, я впервые увидел тебя, и подумал, что ты самый настоящий гений. Своей харизмой ты мог подчинить себе любого, а твоя энергия, казалось, может разрушить целый город, а затем возродить его из пепла, чтобы заставить каждого его жителя восхищаться тобой. Твоя игра на пианино вводила меня в некий транс, хотя я сам не очень большой поклонник классической музыки. Затем ты начал учиться играть на гитаре. Когда ты взял ее в руки, я подумал, что в мире нет инструмента, который бы ты не освоил. Ты талантлив во всем. В самую первую нашу встречу я увидел в твоих глазах нечто, что до сих пор не выходит у меня из головы: в твоем взгляде отчетливо читалась жажда узнать все. Изучить этот мир, не оставить нераскрытой ни единой загадки, докопаться до самой сути каждой, пусть даже самой незначительной, вещи. И ты заразил меня этим желанием. С тех пор мы с тобой стали лучшими друзьями. Мы никогда не расставались, мы шли по этой жизни вместе, по пути наслаждаясь каждой ее мелочью и пытаясь найти свое место под солнцем.
Это может прозвучать до жути глупо, но в один "прекрасный" день я понял, что ты значишь для меня намного больше, чем я мог себе представить. Даже день без тебя сказывался на мне бессонной ночью, выкуренной пачкой сигарет и тревогой. Тревогой? Да, именно. Без тебя я чувствовал себя неполноценно, будто у меня с рождения отсутствует жизненно важный орган. Но когда мы снова виделись, я поражался, насколько я менялся. Хотел бы я видеть себя со стороны, со своей идиотской счастливой улыбкой. Мы делили все: секреты, интересы, и даже мечту. Мечту стать кем-то большим, чем просто провинциальными пареньками. И именно эта мечта и привела нас туда, где мы сейчас находимся.
Как давно я понял что люблю тебя? Иногда мне кажется, что я с самого начала это знал, но до последнего отрицал это и пытался придушить в себе это дефективное, как мне тогда казалось, чувство. Я никогда не говорил тебе этого. Я боюсь потерять тебя и твое доверие настолько, что я уж лучше так и умру с этим чувством, чем поставлю под угрозу нашу дружбу. Это даже дружбой назвать не совсем будет правильно. Я уверен, что между нами существует тесная связь, которую ничто и никто не в силах разрушить. С родным человеком чувствуешь себя как дома, так уютно и так спокойно. Именно поэтому Крис после концертов стремится быстрее попасть домой, а я просто иду за тобой. Просто потому, что ты мой самый родной человек, для меня дом не в каком-то конкретном месте, дом там, где ты. И меня всегда устраивала такая жизнь, эдакие своеобразные скитания за своим домом с неугомонным характером и взъерошенными волосами. И так было и будет всегда.
В моей жизни было много женщин, но это было не более, чем удовлетворение моих потребностей. Узнаешь ли ты когда-нибудь, что я никогда не включаю свет во время секса, просто потому что представляю на месте этих девушек тебя? Узнаешь ли, что я никогда не смотрю им в глаза, потому что в моем сознании на меня с желанием и любовью смотрят такие до боли родные голубые глаза, в которых можно утонуть? Конечно же, ты никогда не узнаешь. И я даже не знаю, хорошо это, или плохо. С одной стороны, то, что ты никогда не узнаешь о моих настоящих, не совсем здоровых чувствах к тебе, хорошо. Тогда я могу делать вид, что ничего нет, и с каждым днем быть все ближе и ближе к тебе. И ты, как всегда занятый чем-то очень важным, ничего не заметишь, и в итоге все остаются в выигрыше. Но с другой стороны, стоит мне только подумать, что мои чувства умрут вместе со мной, сгниют в могиле вместе с моими останками, так никогда и не выбравшись наружу, меня бросает в холодный пот, и тогда единственным спасением становится алкоголь. Часто ли я думаю об этом? С каждым днем все чаще и чаще. Как бы я хотел на какое-то время отключить абсолютно все мысли, все чувства, и просто жить полной жизнь. Но, как я уже говорил, каждый человек привязан к своему дому. Ты тот, с кем 24 часа в сутки живут мои мысли, и совершенно неважно, где в этот момент находится мое тело. Знаешь, иногда мне кажется, что я могу чувствовать, когда тебе плохо. Сразу на душе тяжело и неспокойно становится. И, кажется, от этих мыслей у меня уже голова кругом идет. Кто-нибудь, спасите меня, вытащите меня наружу, покажите мне жизнь, откройте глаза, научите меня жить, а не существовать. Хотя я точно знаю, кому адресован этот призыв.
За своими размышлениями о прошлом и о своей жизни, я не заметил, как мы подошли к исполнению последней песни в сетлисте. Knights Of Cydonia. Если бы у меня спросили, какая песня Muse мне больше всего по душе, я бы выбрал именно ее. Обычно, мы играем ее в конце концерта, когда публика наиболее возбуждена и когда этот сумасшедший драйв буквально витает в воздухе. И вот, финальные аккорды Мэтта заканчивают этот умопомрачительный гиг. Мы прощаемся с публикой, мы еще обязательно к ним вернемся. Пока мы идем по коридору к гримерке, я чувствую невероятную, но, как ни странно, такую приятную усталость, которая пеленой окутывает мое тело. А ведь, знаете, я соврал вам. Рассказывая о своей несчастной любви и о том, в какие шутки играет со мной судьба, я совершенно забыл упомянуть об одной очень важной вещи: когда я играю музыку с этими ребятами, которых я знаю около 20-ти лет, я абсолютно счастлив. Это то, что я так люблю в своей работе - когда ты сочиняешь музыку, которая меняет жизни других людей, ты чувствуешь себя на вершине мира.
Это даже и работой-то и назвать нельзя. Высокооплачиваемое хобби. Но вместе с этим чувством у тебя появляется еще одно: чувство огромной ответственности. Кстати, это одна из причин, по которой я никогда не признаюсь Мэтту в своих чувствах - с приходом популярности мы стали людьми публичными, а Мэттью, к тому же, еще и помолвлен с голливудской актрисой. Так что лишний шум и скандалы нам ни к чему. Какая тонкая ирония: из-за того, к чему я стремился со своими лучшими друзьями столько лет, я не могу признаться самому близкому мне человеку в своих искренних чувствах. Что ж, жизнь насмехается над вами каждую секунду, и все, что вы можете сделать, это только посмеяться вместе с ней за стаканом виски. Кстати, об алкоголе: сейчас мы с парнями едем на закрытую вечеринку, на которой и отметим наш очередной удавшийся концерт. Тем более, что после мы на 2 недели разъедемся на каникулы, так что сегодня я намереваюсь хорошенько напиться со своими друзьями и, если повезет, затащить в постель очередную "самую преданную поклонницу".
Сегодня я намерен напиться до потери рассудка, до полуобморочного состояния, дойти до той кондиции, когда Крис материт меня и силой запихивает в такси, а Беллз стоит рядом и глупо хихикает. Я хочу утопить всю боль, всю пустоту, всю надежду в алкоголе. А затем проснуться и понять, что весь этот кошмар был всего лишь сном. Мне снилось, что я влюбился в своего лучшего друга. Мне снилось, что я боялся ему об этом сказать, день за днем отравляя свою жизнь. Мне снилось, как спустя долгие годы дружбы у него появилась "любовь всей его жизни" - Кейт. Хах, мне даже приснилось, что у них родился сын и что они были помолвлены. Правда забавно, сколько здоровому человеку может присниться всякой ерунды? Веселя себя такими мыслями, я пропустил тот момент, когда мы уже подъезжали к клубу, в котором сегодня я намереваюсь оставить все разочарование позади. И плевать, что завтра вся моя решительность начать жизнь заново смоется в канализацию, плевать, что завтра мне будет плохо не только морально, но и физически. Сейчас мне вообще на все плевать. Ну, кроме одного человека. Я уже говорил, что постоянно о нем думаю?
Выходя из машины, я глубоко вдыхаю свежий ночной воздух. Вдыхаю его так жадно, будто это последний вздох в моей жизни. А что бы я сделал, если бы это была последняя минута моей жизни? Конечно же я знаю, что бы я сделал. Вот только моя жизнь продолжается, и я не могу просто позволить сделать себе все, что я так хочу. Удивительно, насколько люди становятся честны сами с собой, когда знают, что им осталось совсем немного. Почему же мы не можем осмелиться на то, от чего зависит наше счастье? Почему мы всегда живем предрассудками и забываем, что это только наша жизнь? Почему так много думаем, когда нужно
просто пойти и сделать? Миллионы вопросов, на которые так и не будет ответа. Может, не на все вопросы нужно знать ответ? Хах, попробуй скажи это тебе. Тебе всегда обязательно нужно докопаться до истины, заглянуть в корень проблемы, упорно искать ответ на волнующий вопрос. Ты ни перед чем не остановишься, желая узнать ответ на любой вопрос. И эта детская черта характера в тебе сражает меня наповал. Ты такой настоящий, такой живой среди унылой и разочарованной толпы, ты самый настоящий луч света в моей жизни. А как насчет меня? Я же просто готов до конца жизни идти за тобой, гнаться за призрачной мечтой, бродить лабиринтами мыслей и догадок, делать все, чтобы только оставаться рядом.
В клубе уже во всю играет музыка, а яркие огни танцпола ослепляют на короткие мгновения. Да, в таком месте точно сложно будет сконцентрироваться на своих мыслях и переживаниях. Хорошая новость для меня. Садясь у барной стойки, заказываю себе выпивку. Осушивая стакан за стаканом, я уже слабо понимаю, что происходит вокруг, и где я нахожусь. Я уже во всю веду задушевную беседу с барменом, рассказывая ему обидный случай из детства, когда у меня на пляже лопнул надувной круг. Ну и что, тогда, когда мне было 5 лет, меня это очень расстроило. Сейчас мне бы такие проблемы. Черт, опять начинаю вспоминать, из-за чего я вообще тут напиваюсь. Еще один стакан виски не помешает, определенно.
Ну вы только посмотрите на него. Раньше на подобных вечеринках Мэтт обливал всех шампанским, бегал и обнимал всех, кого он видел, а затем запирался в гостиничном номере с горячими девушками и устраивал самые настоящие оргии. Мне ли не знать, я сам в них участвовал, чего греха таить. Сейчас же он, совершенно измученный и уставший, стоит недалеко от барной стойки и активно набирает сообщения. Ну да, отчитывается своей невесте. Невеста у Мэтта. Господи, как же это нелепо звучит. Раньше Мэтт говорил мне, что он хочет попробовать все удовольствия в жизни и что для него, прежде всего, важно познание себя. Сейчас же похоже на то, что семейная жизнь изрядно его потрепала. Поникший взгляд, опущенные плечи, в глазах нет того прежнего огня, озарявшего своим светом любой мрак. На секунду наши взгляды сталкиваются. То, что в этот вечер я увидел в них, я никогда не забуду. Это был ясный крик о помощи. Один короткий взгляд, но для меня это был неистовый крик отчаяния, разбивающий стекла в окнах. Когда я вспоминаю этот взгляд, меня до сих пор бросает в дрожь. После этого я несколько минут сидел в ступоре и пялился на Мэтта в ожидании. Ожидание? Да, ожидание подобного взгляда. Потому что если бы он еще раз так на меня посмотрел, я, клянусь, подошел бы к нему и прижал к себе, никогда не отпуская. Я бы рассказал ему абсолютно все, что уже долгое мучительное время терзает мою душу. Ну, давай же, подай мне знак, скажи мне, что я нужен тебе, своим взглядом позволь мне раскрыть душу и больше никогда не страдать. Но нет, твоя маска лишь единожды дала трещину, сейчас же ты надел ее обратно, умело играя свою роль веселого, пуленепробиваемого и дружелюбного музыканта. Более того, ты больше не посмотрел на меня, что окончательно заставило меня отвернуться от тебя и продолжать запивать свое отчаяние алкоголем. Может, все это мне это показалось? Может это уже бред пьяного человека? Но в глубине души я знаю, что это не так.
Минуты шли, сменяясь часами. Часами, проведенными совершенно бесполезно и безрадостно. Часами, проведенными в попытках забыться. Да, именно попытках. Я провалил этот тест, и теперь вся моя решительность, которая могла даже заставить Моффата перестать убивать героев своих сериалов, магическим образом куда-то испарилась. И теперь я сижу здесь - разбитый, подавленный и пьяный. Смотрю на часы, циферблат показывает 2 часа ночи. Оглядываюсь по сторонам: народу стало меньше, многие уже разошлись по домам, чтобы утром страдать от жуткого похмелья. С удивлением замечаю, что ты все еще остался в этом прокуренном клубе, и даже смотришь сейчас на меня. В твоем взгляде читается ухмылка, такое чувство, что ты что-то задумал. Очень странная эмоция, не могу ее разгадать. Но уже через секунду твое лицо становится непроницаемым, и уже невозможно прочитать какую-нибудь эмоцию. Ненавижу тебя таким. Люблю смотреть, когда ты с интересом что-то обсуждаешь и твои глаза прямо горят от восторга. Но терпеть не могу твое безразличное лицо, а тем более маску этой самой безразличности. Слишком поздно, да и желания торчать в этом месте совершенно нет. Поднимаюсь, направляясь к выходу, и на ходу пытаюсь натянуть на себя куртку. Но вдруг на моем пути появляется препятствие в виде тебя. Отводишь меня в сторону и усаживаешь на ближайший стул. Слабо понимаю, что ты сейчас делаешь.
- Тебе нельзя одному ехать в таком состоянии. - говоришь ты таким родным и заботливым тоном.
- Да ладно тебе, Мэтт. Я же на такси поеду, думаешь я из-за пары стаканов виски забыл свой адрес?
- Все-таки будет лучше, если я отвезу тебя домой. Мне так будет спокойнее. Возражения не принимаются.- из твоих уст звучит почти как приказ. И сейчас я абсолютно не хочу его обжаловать.
Выходим на улицу, свежий ночной воздух немного отрезвляет меня и вызывает приятные мурашки по коже. Поскольку улицы пустынны, ты достаточно быстро ловишь такси и вот мы уже едем к моему дому. Зачем ты вызвался помочь мне доехать домой? Ты конечно замечательный друг, но даже когда я напивался до полуобморочного состояния, ты редко помогал мне доехать домой.А сейчас ты по своей инициативе, жертвуя своим временем, которого у тебя из-за семейной жизни все меньше и меньше, отвозишь меня домой. Что-то здесь не так, определенно. Что ж, посмотрим что готовит мне судьба в этот раз. Но надежду на то, что ты останешься со мной, нужно похоронить сразу. А еще лучше - кремировать, чтобы от нее не осталось ни следа.
И вот мы уже подъехали к моему дому. Хотя, это не совсем можно назвать домом. Просто место, в котором я живу. Я вам уже рассказывал, где мой дом. По дороге к своей квартире, я умудрился 2 раза споткнуться, и во второй раз ты очень удачно и вовремя словил меня. Все-таки не зря ты приехал.
Мы уже заходим внутрь квартиры, и я в потемках пытаюсь найти вешалку. Оказывается, она вообще стоит на другой стороне. Мда, я все-таки пьян сильнее, чем предполагал. Слава небесам, ты помогаешь мне снять куртку и обувь, а затем поспешно идешь на кухню. Пока тебя нет, я благополучно валюсь на диван. Фааак, как же я устал. Диван, любимый, я больше никогда тебя не брошу. Тешась своими бредовыми мыслями, я совершенно не замечаю, как ты вернулся из кухни с бутылкой воды. Как же я тебе сейчас благодарен за воду, ты просто читаешь мои мысли. И я уже мысленно тысячу раз объяснился тебе в любви.
Неожиданно, ты ближе садишься ко мне и кладешь мою голову себе на колени. От изумления я, кажется, разучился дышать. Ты сейчас смотришь на меня таким теплым взглядом. Такое чувство, что я сейчас сижу возле костра летним вечером, и атмосфера уюта окутывает меня с ног до головы. Я всегда испытывал к тебе самые светлые чувства, это не банальное желание твоего тела. Это желание обладать тобой полностью, знать, что тебя тревожит, знать твои сны, обладать твоими мыслями и просто всегда быть рядом с тобой. Это всепоглощающая любовь. Именно любовь, потому что когда вот уже много лет твои мысли заняты лишь одним человеком, ты можешь говорить о таком мощном чувстве, как любовь. Не симпатия, не желание, не влюбленность, а именно любовь. Поэтому я так боюсь, что ты узнаешь о моем чувстве: ты никогда не сможешь испытывать ко мне того, что я испытываю к тебе.
Меня постоянно разъедает чувство ревности, мне кажется, что Кейт тебя не достойна. То, как она ведет себя с тобой - это нечестно, она больше заботиться о своей карьере и о себе, чем о тебе. Если бы ты только дал мне шанс, я бы показал тебе, что такое любовь. Ты бы почувствовал всю силу моей заботы, всю нежность и полное взаимопонимание. Будь я с тобой, я бы не давал тебе и малейшего повода сомневаться в том, что здесь и сейчас мы на вершине этого мира. Но я не в праве осуждать твой выбор, к тому же, ты счастлив с ней. И это меня убивает. Самая ядовитая, самая отвратительная часть моего характера хочет, чтобы в один прекрасный день вы просто расстались. Я бы утешал тебя, но в моей душе танцевали бы тысячи огоньков. Это та часть меня, которую я предпочитаю убить в себе, но как ты можешь убить то, что является неотъемлемой частью тебя? Я просто не могу смотреть на вас, когда вы вместе. Но несмотря на это, когда вы ссоритесь, я всегда вас мирю. Просто потому что я не могу видеть тебя, сидящим со мной в баре с поникшими глазами и отчаянным видом. Что ж, если ты ее любишь, пусть будет так.
Я лежу у тебя на коленях, чувствуя твои пальцы у себя в волосах. Такая исступленная нежность, которая заставляет меня замереть на эти мгновения. За эти пару минут мы не сказали ни слова. Я мог бы спросить у тебя зачем ты это сделал, мог бы встать, мог бы удивленно посмотреть на тебя, но сейчас мне не до этого. Этот момент настолько совершенен, что я не хочу разрушать его магию. Это было бы непростительно с моей стороны. Я так давно этого ждал, что сейчас не собираюсь разбираться в чем дело, я просто хочу наслаждаться этим моментом полностью. В голову приходит бредовая идея: спросить тебя что бы ты сделал, если бы это была последняя минута твоей жизни. Знаю, звучит по-идиотски, но не забывайте, что все влюбленные люди идиоты. В этот момент я думаю обо все на свете, но мысль задать тебе этот вопрос настойчиво не покидает моей головы уже 10 минут. У тебя сейчас такой прекрасный вид: ты сидишь с закрытыми глазами, губы растянуты в легкой расслабленной улыбке, и твои пальцы беспорядочно блуждают по моей голове. Вдруг, я не выдерживаю и слова срываются с моих уст прежде, чем я успеваю обдумать их:
- Мэтт, что бы ты сделал, если бы это была последняя минута твоей жизни? - в этот момент я тысячу раз проклял себя за то, что задал тебе такой глупый и безрассудный вопрос. Сейчас ты встанешь и уйдешь. Да, именно так все и будет. Какой же я идиот, я ведь почти поверил в то, что это все наяву. Но то, что ты сделал в следующий момент, выбило меня из колеи: ты медленно нагнулся ко мне и нежно, почти невесомо, начал целовать меня. Затем ты углубил поцелуй, орудуя языком у меня во рту и нежно засасывая мои губы, сбивая мое дыхание. В этот момент мой мир разделился на 2 части: до поцелуя и после него. Теперь это новая точка отсчета моей жизни. Последний раз пройдясь по моей губе своим языком, ты отстранился со словами:
- Зачем ждать заката жизни, если сейчас мы на восходе и все в наших руках? Дальше я слабо помню свои действия, но зато абсолютно точно помню все свои ощущения. Сначала твои руки, блуждающие под моей рубашкой, и ты знаешь, это все так чертовски правильно. Правильно, когда ты с горящими от возбуждения глазами в спешке снимаешь с меня рубашку. Правильно, когда ты целуешь мою разгоряченную кожу, оставляя на мне следы своих губ. Правильно, когда твои руки на моих ягодицах, будто они всегда должны были там быть. Правильно, когда ты уже теряешь остатки самообладания и даешь волю своим чувствам. Это прекрасно, потому что это правильно. Все предельно естественно, мы оба даем выход своим чувствам. От алкоголя не осталось и следа, сейчас я более чем в ясном сознании. И вот я уже целую каждый миллиметр твоей кожи, боясь хоть что-то упустить. Я заставляю тебя выгибаться и срываю с твоих губ сладкие стоны. Сегодня это твоя плата за все те года, которые я провел в слепых надеждах и душевных мучениях. Сегодня я покажу тебе, как нужно любить. Я научу тебя этому. И я уже точно не упущу этот шанс. Пришло время показать себя.
Целуя твою шею, я спускаюсь все ниже и ниже, стараясь ничего не упустить. Может быть, это наша первая и последняя ночь, так что мне ни к чему рамки или стеснение. Оставляю на твоей бледной коже четкие засосы, как будто хочу пометить тебя, показать всему миру, что ты мой. Поднимаюсь и заглядываю в твои глаза: дикая смесь нежности, любви и желания. Все года разочарований стоили лишь одного такого взгляда. И сейчас я понимаю, что все было не напрасно. Если это должно было случиться, это случилось бы, рано или поздно. Далее уже ты берешь инициативу в свои руки: одним движением ты резко переворачиваешь меня и садишься верхом. Я даже не успеваю сообразить, что только что произошло, но даже если бы знал, ни секунды бы не сопротивлялся. Раздев меня догола, ты с довольным видом пристраиваешься поудобнее на моих бедрах. Наклоняешься ко мне, нежно целуя мою шею, а пальцами тем временем входишь в меня. Мгновенная боль затуманивает разум, я начинаю скулить. Но ты еще нежнее целуешь меня, шепчешь мне успокаивающие слова, обжигая кожу горячим дыханием, тем временем двигая пальцами во мне. Спустя какое-то время, я уже выгибаюсь тебе навстречу, подстраиваясь под твой ритм. Затем ты резко вынимаешь пальцы, и полноценно входишь в меня. Внезапный вскрик от боли, но через минуту я уже изгибаюсь под тобой, крича от удовольствия. На твоем лбу выступили капельки пота, которые так красиво блестят под слабым светом ламп. Ты учащаешь ритм, уже неистово вбивая меня в этот несчастный диван. Наши стоны звучат в унисон, а через пару секунд мы оба достигаем вершины и заканчиваем вместе. Мы все с тобой делаем вместе. Ты обессиленно валишься на меня, а я до сих пор не могу поверить в то, что это не сон.
- Никогда больше не позволяй мне повторять ошибок прошлого.-с горечью говоришь ты. Отдышавшись, ты ложишься рядом со мной и смотришь мне прямо в глаза. И в этот самый момент я понимаю, что все что мне нужно для счастья, сейчас засыпает на моей руке.
На следующее утро, открыв глаза, я увидел, что ты лежишь спиной ко мне и ворочаешься во сне. Укрыв тебя одеялом, я положил свою руку на тебя, прижимая тебя к себе максимально близко. Мое маленькое чудо, я никогда не дам никому отнять тебя у меня, потому что ты - это все, что у меня есть. Я сделаю все, чтобы сохранить это только что пришедшее счастье. И плевать на то, что будет завтра, через неделю, месяц, год. Возможно, ты встанешь и, пряча глаза, поспешно покинешь меня, вероятно навсегда. А может, проснувшись от сладкого сна, пообещаешь, что никогда не уйдешь из моей жизни. Я не хочу об этом думать, я хочу запомнить все в таком виде, каким оно есть сейчас: солнечное утро, приятную усталость, и тебя, лежащего на моей руке и прижимающегося ко мне после сумасшедшей ночи. Важный урок, который я вынес из всего этого, это то, что ты не должен думать о том, что будет после, иногда нужно отбросить прочь все мысли и довериться чувствам. Нужно жить настоящим моментом и не бояться добиваться своего счастья, потому что все только в твоих руках. А жизнь, несмотря на недовольства людей, предоставляет шансы и удачные случаи всем без исключения. Выбор стоит за тобой: воспользоваться ими и почувствовать, что такое вкус жизни, или же стоять в стороне, наблюдая за всем издалека.
@темы: Флафф, Слэш (яой), Драма, Black_Eyed, NC-17, POV
Автор: Black_Eyed
Фэндом: Muse
Пэйринг: Доминик/Мэттью
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш, Драма, POV
Размер: Драббл, 1 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:Иногда мне кажется, что я стою перед огромной бетонной стеной, безуспешно пытаясь хотя бы дать трещину и докричаться до тебя, до тех мизерных остатков чувств, что еще остались глубоко в твоем оледеневшем сердце.
читать дальшеВ свете восходящего солнца все кажется таким беззаботным. День начинается заново, жизнь не стоит на месте, песчинки времени неумолимо сочатся сквозь пальцы, не предоставляя возможности замедлить их или отмотать обратно. Люди разбегаются по своим делам, спешат куда-то, и всему миру вовсе нет дела до твоих проблем и переживаний. Даже если в этот самый момент ты лежишь, скрючившись у подножья дивана в своей прокуренной квартире, и проклинаешь весь мир, а в первую очередь - себя.
Похоже, на этот раз, все намного серьезнее твоих обычных заскоков и желания обратить на себя мое внимание, в котором ты так отчаянно нуждаешься, хоть ты из кожи вон лезешь, лишь бы показать всему миру обратное. Ты не спасаешь меня. Сначала ты протягиваешь мне руку, чтобы показать мне обманчивое желание вытащить меня из самой беспросветной глубины, а затем ты с невероятным, животным упоением наблюдаешь, как я иду на дно, отдергивая свою руку в последний момент. Смогу ли я тебя когда-нибудь изменить? Хватит ли во мне сил, чтобы спасти самую отчаянную мечту, которая поселилась глубоко в моем сердце? Хватит ли у тебя желания и терпения довести все до конца, сможешь ли ты вывести меня из глубочайшего отчаяния, разъедающего изнутри?
Ты - яд на моих губах. Он продолжает убивать меня, но я чертовски люблю это чувство.
Иногда мне кажется, что я стою перед огромной бетонной стеной, безуспешно пытаясь хотя бы дать трещину и докричаться до тебя, до тех мизерных остатков чувств, что еще остались глубоко в твоем оледеневшем сердце. Возможно, там и нет никаких чувств, очень вероятно, что это все плод моей больной фантазии. Но, могу поклясться всем на этом свете, что что-то боли сжимающее сердце и заставляющее меня сжимать до побеления костяшек пальцы все еще читается в твоем взгляде, когда ты думаешь, что тебя никто не видит.
@темы: Слэш (яой), Драма, Black_Eyed, POV, PG-13
Автор: eurasiasia
Фэндом: Muse
Пэйринг: Наши любимые
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Джен, Слэш, Фемслэш, Романтика, Ангст, Юмор, Флафф, Драма, Фэнтези, Фантастика, Мистика, Детектив, Экшн, Психология, Философия, Пародия, Повседневность, Даркфик, Ужасы, PWP, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic, Мифические существа, Эксперимент, ER (Established Relationship), Занавесочная история, Злобный автор, Стёб, Стихи, Статьи, Омегаверс, Учебные заведения
Предупреждения: BDSM, Смерть персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование, Инцест, Твинцест, Нецензурная лексика, Групповой секс, Мэри Сью, ОМП, ОЖП, Ченслэш, Секс с несовершеннолетними, Кинк, Мужская беременность, Секс с использованием посторонних предметов, Зоофилия, Некрофилия, Смена пола (gender switch)
Размер: Драббл, 7 страниц
Кол-во частей: 2
Статус: закончен
Описание:Все жанры и предупреждения в нашем фэндоме.
О жанрах
Гет:
- Кейт, солнышко, я тебя так люблю! Спасибо тебе за сыночка.
- И я тебя люблю, дорогой,- она заключила в объятьях своего мужа, взглянув на украшающее безымянный палец обручальное кольцо.
Джен:
Мэтт купил велосипед.
Слэш (яой):
- Эй, Мэтт, посмотри на мое новое белье,- нагой Доминик вышел из ванной.
- Ах, какой шалунишка...- Мэттью подмигнул Дому.
Фемслэш (юри):
- Эй, Келли, хочешь прославиться, как я? Могу помочь...- Хадсон спустила бретельку от платья.
Романтика:
- Тебя ждет сюрприз,- Мэтт завязал Доминику глаза каким-то легким материалом.
Поднявшись на крышу, он развязал ему глаза.
- Боже, какое красивое звездное небо,- Дом ахнул от восторга.
Ангст:
- Он променял меня на эту курицу,- жаловался Доминик стене, выкинув на пол очередную салфетку, которая была насквозь мокрой от слез.
Флафф:
- Домочка, милый мой, я так счастлив,- Беллами обнял своего любимого.
- Для тебя все, что хочешь,- пуская слезы умиления и доедая банан, Дом поправлял свою радужную шевелюру.
Драма:
На следующий день радужные волосы выпали, оставив Доминика лысым. И без уха.
Фэнтези:
- Я спасу тебя, Матильда,- с такими возгласами прискакал принц Доминик на своем благородном скакуне - леопарде, ослепляя всех лазерами из своих глаз. Даже динозавр не устоял.
Фантастика:
Возвращаясь поздно вечером из студии, Мэттью повернул в проулок и увидел ослепляющий свет. Источник света начал говорить:
- Ты единственный, кто может помочь нам захватить эту планету. Вся надежда только на тебя!
Мистика:
- Я знаю, что мой банан у тебя в желудке!
- Он сам туда залез, я ни при чем, правда.
Детектив:
- Значит, я должен начать расследование преступления этого банана...
Экшн (action):
- А-а-а, твою мать, Ховард, почему ты не сказал, что ты сам-то в банан мутируешь?- убегая, кричал Беллами.
Психология:
- Мистер Беллами, Вы уверенны, что то, что Вы только что рассказали, действительно было явью?..
- За мной бежал человек-банан, Вы что, не верите мне, что ли?!
Философия:
"Интересно, Беллами понравятся больше красные или желтые?"- Доминик почесал затылок, внимательно осматривая стринги.
Пародия:
Мэттью примерил костюм леопарда и познал свою истинную сущность.
Повседневность:
Дом сделал очередное фото и, прежде чем отправить его в твиттер, применил свою ЛЮБИМУЮ рамку.
Даркфик:
После очередной попойки, Крис оклемался в весьма странном и темном помещении...
Ужасы:
Открыв шкаф с вещами, Дом не обнаружил леопардовых вещей. Пропал даже пояс...
PWP:
Ховард треснул Беллами по заднице. Каждый из нас знает, чем все закончилось...
POV:
Я решил не покупать стринги, так интереснее.
Hurt/comfort:
- Он променял меня на эту курицу,- жаловался Доминик стене, выкинув на пол очередную салфетку, которая была насквозь мокрой от слез.
Ну, а Крис достал новую салфетку, вытирая бедному драммеру сопельки.
AU:
Беллами, наконец, выкупил земли России, Украины и Беларуси, засадив все бананами.
Songfic:
Но он не знал, что любовь к бананами может быть жестокой, да и климат в тех местах не совсем подходящий...
Вампиры:
- Дай крови!
- Мэтт, мясо с кровью не очень вкусное,- ответил ему Дом, выкладывая мясо на решетку.
- Эм, кажется, он не о той крови,- сказал Крис, посмотрев на валяющееся бледное тело Тома, ну а Беллами лишь блеснул своими клыками...
Эксперимент:
Крис встретил свою жену в кухонном фартуке, держа только что испеченный пирог в руках.
- Привет, солнышко. Ну что? Как дела на работе? Я тут тебе пирог приготовил.
- Беллами самый настоящий идиот. Снова развалил установку Дома и разбил гитару. И вообще, я просто охринеть, как устала. И жрать хочу,- ответила ему Келли.
ER (Established Relationship):
- Привет, дорогая. Как дела? Как работа?
- Я каждый день прихожу оттуда, сколько можно уже спрашивать?!
Занавесочная история:
Мэтту не понравилось, что я вернулся без нового белья, поэтому мы поехали выбирать его вместе. Купили шкаф.
Злобный автор:
Никто и никогда не думал, что я похитила Мэтта и Дома, чтобы снять домашнее видео. Никто и никогда.
Стеб:
- Ты же не против, если я выпью твою кровь? Она такая ароматная...
- Только после того, как я отрублю тебе голову!
Стихи:
Мэтт купил велосипед,
Доминик купил мопед.
Неужели Вы серьезно прочитали этот бред?
Статьи:
Крис Уолстенхолм - бас-гитарист и бэк-вокалист британской рок-группы «Muse», решил создать свой футбольный клуб. Все желающие могут попытать свою удачу и здоровье.
Надеюсь, реклама станет эффективной.
Омегаверс:
Омега влюбляется в прекрасную Альфу по имени Матильда, и начинает ее преследовать...
Школа:
Один из хиппи знакомится с плохим парнишкой его лет. Они становятся лучшими друзьями и все делают вместе. Даже спят с девушками. Девушкой. Вместе. Ну, не совсем девушкой, но все же...
О предупреждениях
BDSM:
- Поиграем?- Мэтт достал плеть.
- Блин, что за фигня, Беллами? Какого черта снова маленькая?
- Тьфу! Если не нравится, то сам сделай большую. В секс-шопе и так все думают, что я коров поркой воспитываю.
Смерть персонажа:
Мэттью долго пытался успокоить Ховарда, потому что тот не мог прийти в себя после потери рыбки своего кузена, который был его родственником по отцовской линии.
ООС:
"Как же меня раздражает этот леопардовый принт!"-подумал Ховард, отправляя фуру с его одеждой на мусорку.
- Бананы? Снова? Они меня уже бесят, где здесь туалет, люди?!- закричал Беллами на весь супермаркет.
- Дети, вы меня достали! Свалите уже со своим мячом, я должен приготовить ужин,- прорычал от злости Уолстенхолм.
- Заберите этих собак, пожалуйста! Они постоянно рычат. У меня больше нет средств, чтобы их содержать!- взмолился Том, вцепившись в ногу хозяина приюта.
Насилие:
- Ну что, вампир-обдолбыш, иди-ка к папочке!- Доминик замахнулся битой на бедного вампира.
Изнасилование:
- Не ходите, дети, по темным улицам гулять,- сказал шепотом Беллами, засунув своей жертве кляп в рот.
Инцест:
- Никто об этом не узнает,- Дом подкрался к комнате сестры.
Твинцест:
Крис посмотрел на свое отражение в зеркале, и с возгласами "Боже, как я прекрасен", начал целовать его.
Нецензурная лексика:
Леопардовый банан тебе в зад!
Групповой секс:
- Хочу чего-то нового, Мэтт!
- Кри-и-ис?
- Нет! Даже не смотрите на меня, грязные извращенцы!
Мэри Сью:
Доминик прогуливался по ночным улицам Амстердама. Увидев прекрасную девушку, его сердце забилось быстрее, а душа запела! Заметив на себе пристальный взгляд блондина, она невольно улыбнулась во все 145...
ОМП:
После стольких лет разлуки, Мэттью, наконец, увидел своего брата, который просто чудом попал в состав группы «Muse».
ОЖП:
И в то же время сестра Доминика поняла, что безумно соскучилась по брату, и больше не может без него жить.
Ченслэш:
А вот Доминику очень понравился сын брата Беллза. Славный малый...
Секс с несовершеннолетними:
А ведь ему всего-то тринадцать...
Кинк:
- А почему бы нам не попробовать на сцене?..
Мужская беременность:
- Может, это последствия того, что ты превращался в банан?- Мэттью задумчиво почесал затылок.
- Придурок, какой еще банан? Я залетел!
- Ах ты сучка! От банана, да?!
- Идиот...
Секс с использованием посторонних предметов:
Мэттью принес в спальню миксер.
- Я хочу тебя. Только вместе с ним.
На что Хадсон закричала:
- Ума лишился, что ли?! Да я умру скорее, чем это!
- Ты знаешь, чего я хочу, детка...
Зоофилия:
Залезая в клетку с хищниками, Ховард начал расстегивать пояс:
- Леопарды, я вас так люблю...
Некрофилия:
Увы, девицу с 145-ю зубами сбила проезжающая мимо машина, но Доминик решил не упускать такую возможность...
Смена пола (gender switch):
- Согласен, быть Матильдой гораздо круче,- обратился Мэтт к зеркалу, но ребята застали его врасплох
@темы: Экшн, Hurt/comfort, ООС, Ангст, Повседневность, Джен, Гет, Слэш (яой), Юмор, Драма, Психология, Фантастика, ER (Established Relationship), eurasiasia, Мэри Сью (Марти Сью), PWP, POV, AU, G, Философия, Стёб, Романтика
Muse Fanfiction
SMM продвижение